реклама

ПОЛИТ-НН.РУ
Google
 
19 Марта 2024г., Вторник

Выборы 2018 как индикатор грядущих изменений политического ландшафта в России


Представляем вниманию читателей стенограмму заседания Нижегородского эксперт-клуба, прошедшего 12 сентября 2018 года

Представляем вниманию читателей стенограмму заседания Нижегородского эксперт-клуба, прошедшего 12 сентября 2018 года и посвященного теме «Выборы 2018 как индикатор грядущих изменений политического ландшафта в России».

В заседании принимали участие:

Владислав Атмахов, председатель комитета по экологии и природопользованию Законодательного собрания Нижегородской области, глава фракции ЛДПР в ЗСНО;

Денис Барышников, начальник отдела взаимодействия с политическими партиями министерства внутренней политики Нижегородской области;

Андрей Вовк, главный редактор «Комсомольской правды» в Нижнем Новгороде;

Андрей Дахин, профессор, проректор Нижегородского института управления филиал РАНХиГС;

Владислав Егоров, заместитель председателя Законодательного собрания Нижегородской области, глава фракции КПРФ в ЗСНО;

Оксана Кислицына, председатель избирательной комиссии Нижегородской области;

Сергей Кочеров, доктор философских наук, профессор Высшей школы экономики (Нижегородский филиал);

Владимир Лапырин, координатор Нижегородского эксперт-клуба;

Александр Мазин, профессор Нижегородского института управления филиал РАНХиГС, лауреат премии «Пробуждение»;

Александр Прудник, социолог, старший научный сотрудник Института социологии РАН, лауреат премии «Пробуждение»;

Сергей Раков, член коллегии Нижегородского эксперт-клуба;

Евгений Семенов, кандидат политических наук, руководитель нижегородского филиала «Фонда развития гражданского общества», лауреат премии «Пробуждение»;

Александр Суханов, кандидат философских наук, координатор Нижегородского эксперт-клуба;

Ольга Щетинина, заместитель председателя Законодательного собрания Нижегородской области, глава фракции «Единая Россия» в ЗСНО.

Александр Суханов: Итак, уважаемые коллеги, я понимаю, что некоторые у нас сейчас задерживаются – буквально через несколько минут подойдут… Там Прудник у нас – он подойдет сейчас…

У нас сегодня очередное заседание нашего клуба, которое посвящено, с одной стороны, итогам прошедших выборов, с другой – как мне показалось, не знаю – Евгений Евгеньевич в своем докладе поправит – каких-то особых сюрпризов эти выборы нам не принесли. Мы решили посмотреть на эти выборы с точки зрения перспектив развития политического ландшафта в Российской Федерации. То есть, выйти за рамки региона в целом, хотя регион является основой, безусловно, для наших аналитических выкладок. Я не буду предвосхищать все тезисы Евгения Евгеньевича, ибо он сам их знает лучше меня и изложит компактнее и профессиональнее.

Поэтому просто напоминаю – сегодня мы должны к часу завершить нашу работу: зал потребуется для следующего мероприятия. Второе: некоторые из наших коллег должны будут убежать, поскольку у них в 12 часов следующее мероприятие. Время тяжелое и прочее. Вот Оксана Анатольевна – спасибо, нашли возможность, хотя сегодня должны объявить окончательные итоги. Может быть, мы окажемся в числе первых, кто их услышит неофициально хотя бы. Евгений Евгеньевич просит 10 минут для основного выступления. И после этого предлагаю обсуждать то, что Евгений Евгеньевич нам предложит, и то, что вы посчитаете нужным еще к этому добавить.

Владимир Лапырин: И вопросы, вопросы, да.

Александр Суханов: Вопросы, которые мы обсуждаем, выведены на экран. Они у вас в пресс-релизе, который вам был роздан. Поэтому вот такие мои предварительные замечания. Регламент остается тот же…

Владимир Лапырин: И надо, Саш, поздравить с началом нового политического сезона, с началом новой жизни, с новым губернатором и вообще с новым этапом развития нашей замечательной области.

Александр Суханов: Регламент соблюдаем по тем же часам, подаренным нам Павлом Михайловичем Солодким. И давайте тогда начинаем без лишних вступлений. Евгений Евгеньевич, вам слово.

Евгений Семенов: Спасибо.

Александр Суханов: Семенов Евгений Евгеньевич.

Владимир Лапырин: Кандидат политических наук.

Евгений Семенов: Коллеги, я сделаю свое сообщение. Это короткое сообщение, даже не доклад, на основе доклада, который был подготовлен и представлен публично «Фондом развития гражданского общества» в Москве где-то за неделю до выборов. Основные выводы, которые были сделаны в этом докладе, скоррелированы единым днем голосования, и, соответственно, я на них остановлюсь. Я сразу прошу прощения: мне очень интересна ваша оценка и ваше мнение… Моя задача на самом деле – не столько представить доклад, сколько сделать основание для будущей дискуссии. Он имеет некие провокационные задачи. Но я прошу прощения, что я не смогу всех услышать в дискуссии, потому что в 12 часов я вынужден буду уйти на видеоконференцию с Москвой с фондом – там сегодня очередное подведение итогов – вот уже результатов. Так или иначе, давайте начнем. Не будем терять время.

Итак, в России состоялись выборы 9 сентября. Всего в выборах участвовало 85 субъектов. В основном, мы оценивали, конечно, те субъекты, которые выбирали высших должностных лиц. Выборы прошли в 22 субъектах. (Показывает на экран монитора.) Вот здесь они представлены, вы их все хорошо знаете, я на них останавливаться не буду. В 22 субъектах – они не сходили со страниц СМИ.

По оценкам экспертов ФоРГО, большинство выборов прошло по так называемым доминантным сценариям. То есть, победители были известны заранее. Если и велась какая-либо борьба конкурентная, то, как правило, это борьба за второе или за второе и третье место между другими участниками выборов.

Требуется пояснить, что такое доминантный сценарий. По определению ФоРГО, это такой сценарий, когда глава субъекта или исполняющий обязанности либо с самого начала явно доминирует в силу заслуг, которые у него уже есть, и электоральной поддержки, которую он накопил за предыдущий период, либо, соответственно, это та самая ситуация, когда серьезные оппоненты, мало-мальски имеющие вес, в регионе отсутствуют. Иногда это бывает условное доминирование, даже я сказал бы – искусственное. Причем, оно обеспечивается тем, что конкуренты нейтрализуются. При этом используются самые разные методы, начиная от договорных методов – мы все это хорошо знаем, заканчивая методами силовыми.

Конечно же, многие эксперты или, скажем так, некоторые эксперты говорят, что основная проблема выборов – это отсутствие конкуренции. При этом и эксперты, и политики указывают на серьезное применение административного ресурса. В частности, говорят о том, что муниципальный фильтр стал таким серьезным препятствием, которое не способствует конкурентности выборов. Муниципальный фильтр именно отсекает конкурентов. Это, конечно, факт. С этим никто не спорит, и эксперты ФоРГО это подтверждают. Собственно говоря, ФРГО неоднократно отмечало это и продолжает отмечать в своих докладах и комментариях. Но, на взгляд экспертов ФоРГО, есть и другие, не менее, а может быть, в некоторых случаях, и более значимые факторы того, что все-таки возникает доминантный сценарий выборов.

Вот здесь представлены четыре основных фактора, я их перечислю. Четыре фактора, определяющих доминантный сценарий.

Первое. Превосходство кандидатов власти задается не только и не столько административным ресурсом, сколько авторитетом действующего президента Владимира Путина. Соответственно, это определяет победу. Конечно же, кандидат, облеченный доверием Путина, становится ресурсным и влиятельным кандидатом, с ним объективно сложно конкурировать. Первый фактор.

Второй фактор. Системные оппозиционные партии, а тем более – несистемная оппозиции, к сожалению, не располагают в большинстве случае кадрами, которые способны убеждать и региональные элиты, и электораты.

Третье. Региональные элиты – в первую очередь, бизнес-элиты, в том числе и федеральные бизнес-элиты – равнодушны к выборам. Они утратили интерес к этим выборам. Они усмирили свои амбиции и лишились прежней политической субъектности.

Мы с вами прекрасно помним 90-ые – начало нулевых годов, когда мы просто так дифференцировали депутатов – чей он – лукойловский, газовский, и так далее, и тому подобное. Когда финансово-промышленные группы крупные всероссийские формировали пул своих губернаторов, и это было очевидно, за этим стояли интересы своеобразные. Это был первоначальный раздел собственности. И он закончился. И сегодня крупному бизнесу да и среднему бизнесу в регионах, собственно говоря, политическое представительство в легислатурах не так уж и интересно. И в этом смысле бизнес больше не инвестирует в политических субъектов. К тому же стабилизировалась в определенной мере экономическая ситуация, и губернаторы лишились прежних возможностей, которыми они располагали в 90-ые годы, по распределению или перераспределению собственности. Вот эта связь разорвалась. И, соответственно, мы говорим о том, что это тоже обуславливает доминантный сценарий.

И, наконец, четвертое. Конкурентность на губернаторских выборах на самом деле на нынешнем этапе, по мнению экспертов ФоРГО, не очень-то и востребована избирателями. Почему? Потому что они, как правило, относятся к выборам, особенно глав субъектов – я подчеркиваю – глав субъектов – как к формальной процедуре, в чем-то, может быть, даже избыточной. Они считают, что, если глава субъекта выдвинут президентом, то этого вполне достаточно. Они экстраполируют свой уровень доверия президенту на уровень выдвинутого губернатора – неважно, врио это назначенный или губернатор, который по умолчанию идет на второй или третий срок, по умолчанию – то есть, с согласия президента. Конечно, при этом следует говорить, что конкурентные сценарии при этой модели – она доминирующая, но не поглощающая – не исключаются. Хотя смотреть на них надо скорее, как на исключения из правил.

Но предопределены эти конкурентные сценарии несколькими факторами в свое время. Это первое – непогашенные внутриэлитные региональные конфликты. И мы с вами тоже это наблюдали совсем недавно – 14-15-ый год. Проблема взаимоотношений внутри региональных элит и действующего губернатора Шанцева была со всей очевидностью здесь представлена. Второе – это названо интригами, но, скажем так, это влияние самых разных групп внутри регионов. Это не бизнес-элиты, это группы скорее политические, которые связаны с крупнейшими влиятельными кланами федерального уровня. Ну и, наконец, конечно же, конкурентность во многом определяется тем, что штабы совершают ошибку – об этом я могу отдельно говорить, у меня достаточно богатый эмпирический материал.

Если подводить кратко итоги выборов, то следует сказать вот что. Избирательная кампания, конечно же, проходила под сильным влиянием негативной повестки, связанной с повышением пенсионного возраста. И тут у меня съехала картинка, но я прочитаю так. Это была такая главная тема. В некоторых случаях главы субъектов и исполняющие обязанности за счет своих социальных инициатив – социальных проектов и программ – компенсировали эту негативную повестку. И здесь ярким примером является то, что происходило в Нижегородской области. Вот это конструктивное предложение, которое было выдвинуто кандидатом временно исполняющим обязанности Глебом Никитиным – предложение о развитии области — в определенной мере сбалансировало ситуацию и снизило эффекты негативной федеральной повестки. То есть, повлиять на федеральную повестку нельзя было: она очевидна, но компенсировать конструктивными социальными предложениями можно было, что и было сделано. И результат очевиден – вы это видите. Он и по явке, и по результатам голосов, отданных за губернатора, говорит сам за себя.

Далее в целом ряде субъектов – вот здесь они перечислены, вы их тоже все хорошо знаете – это Иваново, Архангельск, Иркутск, Владимир, Ульяновская область, Республика Хакасия – заметно упал рейтинг партии власти. На тот момент, когда готовился доклад, рейтинг находился на уровне 30 процентов. Ко дню голосования он чуть поднялся, но все равно это заметное падение. В отдельных случаях системная оппозиция, которая участвовала в выборах, сломала доминантные сценарии и реализовала так называемые конкурентные сценарии. Это произошло в четырех из 22 регионов, в которых выбирались высшие должностные лица.

Вот здесь справочка, она тоже почему-то не полностью показывается экраном. Вы тоже эти данные видите. Это как раз те самые четыре региона, где будут вторые туры выборов. Вы видите на цифрах, что КПРФ и ЛДПР – здесь вот не видно — в Хабаровском крае тоже очень красивые цифры у кандидата от ЛДПР. «Единой России» была составлена серьезная конкуренция. Значительная, серьезная конкуренция. Скажем так, в некоторых регионах очевидно, чем закончится второй тур, а в некоторых регионах эта очевидность еще неочевидна – позволю себе такое выражение.

Еще один очень значимый момент – в ряде случаев конкуренция переместилась с уровня губернаторских выборов на уровни региональных легислатур – на уровень выборов в Законодательное собрание, на уровень выборов в муниципальные структуры власти. Вот там-то и возникала очень часто такая серьезная и напряженная борьба. Я внимательно наблюдал за тем, как идут избирательные процессы не только в Нижегородской области, но и в Приволжском федеральном округе. И в некоторых регионах меня просто по-хорошему поражало – такой был драйв, как в 90-ые годы. Оказывается, ничто не забетонировано и не заасфальтировано. Там астротурфинг в действии.

«Единая Россия» в этих регионах, о которых я сказал, тоже потерпела достаточно серьезный ущерб. Но в целом, если оценивать ситуацию с выборами по стране – здесь я сошлюсь на данные, которые вчера представил секретарь генсовета «Единой России» Турчак – в целом «Единая Россия» показала результат 60 процентов. На самом деле это очень хороший результат. И в этом смысле ситуация для партии власти характеризуется как стрессовая, скажем так, но не как катастрофическая, как иногда возникают некие сообщения в СМИ.

И здесь я могу сказать следующее. Нижегородская область, как я уже сказал, отличалась тем, что здесь был не просто доминантный сценарий реализован, но и, в том числе, комфортный сценарий: здесь возникла такая консолидация элит и электората, связанная с конструктивными предложениями кандидата Никитина, но и «Единая Россия» показала здесь достаточно уверенные и хорошие результаты. Кстати, Турчак, в целом оценивая ситуацию по стране, отдельно выделяет Нижегородскую область как область, которая смогла вот эту самую проблему негативной повестки преодолеть и достичь очень хороших результатов. Почему это произошло я, в том числе, скажу чуть позже.

Александр Суханов: Сколько еще осталось?

Евгений Семенов: Совсем немного. Уже перехожу я к выводам.

Обратите внимание – я убрал логотип ФоРГО со слайда, потому что выводы, которые я сделаю – это выводы мои личные как политолога. Они не имеют отношения к выводам экспертов ФоРГО, тем не менее, я себе позволю эти выводы. (Смотрит на монитор. ) Вот вы не увидите тут часть выводов… Ну, ладно.

Александр Суханов: Вы их назовете.

Евгений Семенов: Таким образом, наблюдение за избирательной кампанией и анализ ее результатов позволяет предложить следующие – подчеркну – прогностические гипотезы.

Первое. Социально-экономическая тематика доминирует в политической повестке. На мой взгляд, это признак растущей политической напряженности.

Второе. Оппозицией во многих случаях реанимирован радикальный принцип – хороший, старый, известный принцип: чем хуже – тем лучше. И он дает эффекты – мы это наблюдали, и он будет использоваться дальше.

Далее. Третий вывод. О, листание прекратилось… Придется вам просто меня послушать. Третий вывод. Партия власти испытывает острый дефицит конструктивных предложений, и выборы в ряде регионов это со всей очевидностью обнаружили. К тому же партия власти начинает утрачивать соблазн для карьеристов. Лифт замедлил движение.

Вы знаете, вот здесь отступлю и приведу в качестве примера ситуацию с Ульяновской областью. Там была очень напряженная борьба, и ряд кандидатов, выставленных от партии власти, дистанцировались от «Единой России». В их рекламе логотипов «Единой России» практически было не видно. Они либо вот такие были крошечные, либо их вообще не было. Дошло даже до того, что исполком «Единой России» в Ульяновске стал созывать совещание: как так – кандидаты от «Единой России» не имеют логотипов «Единой России»? Это индикатор того внутреннего состояния, которое, в частности, в Ульяновске (а Ульяновск в этом отношении тоже имеет отличие – о нем сейчас все говорят) происходит в партии власти.

Следующий вывод – пятый. Мы наблюдаем, что происходит обновление поколений в партноменклатурах. Возникает новое поколение молодых функционеров, которые готовы действовать энергично. И в этом смысле я опять возвращаюсь к ситуации и в Нижегородской области, и в Ульяновской области. Но в Нижегородской области это связано с партией «Единая Россия» - вы тоже знаете, что произошла смена не только руководства регионального отделения, но и смена аппарата. Вот эта новая энергия, новое понимание того, как должна строиться партийная работа, в том числе она дала результаты, о которых, в частности, сказал Турчак.

А если брать в пример Ульяновск, там я приведу пример с партией КПРФ. Там в ядре регионального отделения КПРФ сосредоточились молодые энергичные люди, вышедшие из среднего бизнеса, которые смотрят на партийные отношения и конкуренцию, как на жесткую и острую конкуренцию бизнеса. У них бизнес такой – они в похоронном деле, а там не зевай: там надо хватать и тащить. Да? И они здесь точно так же весь свой опыт применили, и смотрите, каких результатов они добились.

Так вот, делая вывод о том, что происходит обновление поколенческое в номенклатурах, я высказываю гипотезу, что вот эта энергия, заложенная у новых молодых людей, пришедших на региональный уровень власти, она может вылиться в то, что в партиях начнутся расколы. Возможны слияния и поглощения. Тем более что многие федеральные лидеры партий, в частности Сергей Миронов, предвидя эту ситуацию, уже говорят о необходимости модернизации партий. Сергей Миронов об этом заявил в июле. Он сказал, что «Справедливая Россия» будет модернизироваться: «Возможно, мы будем с кем-то объединяться, сливаться, и так далее». Он чувствует это. Но это, в общем, было очевидно по тем результатам, которые «Справедливая Россия» показала в целом по стране.

Ну и, наконец, последние два вывода. Модернизация партийно-политической системы может развиваться как по радикальному, так и по мягкому сценарию. Как я сказал, возможно слияние и поглощение. И последнее: борьба за контроль над политическим сознанием населения России будет обостряться в среднесрочной перспективе. При этом мне кажется, что роль партий в этом процессе четко не определена. Они не лидеры, но и не аутсайдеры. При этом линия фронта, как показывают опять-таки прошедшие выборы, протекает в новых медиа.

Ну и, наконец, заключительный вывод, на котором я остановлюсь. Я его просто прочитаю. Комплекс предпосылок, позволяющий прогнозировать модернизацию партийно-политической системы страны в среднесрочной перспективе, в том числе дальнейшую ее коммодификацию, позволяет также прогнозировать и возможность модернизационных процессов политической системы России в целом.

На этом я доклад закончил. Спасибо. Готов ответить на вопросы.

Владимир Лапырин: Евгений Евгеньевич, вопрос можно?

Евгений Семенов: Да.

Владимир Лапырин: Вот вы прекрасно разложили все по полочкам. Но международная обстановка, в частности угроза санкций, сыграла роль, на ваш взгляд, или нет, в текущих выборах? Или она отступила на второй план перед пенсионным вариантом реформ?

Евгений Семенов: Конечно, этот фактор исключать из сферы факторов влияния нельзя, но у меня такое ощущение, что те выборы, которые сейчас прошли, в меньшей мере даже, если сравнивать их с выборами марта месяца, ориентировались на внешние факторы. Они оказывали влияние, но незначительное. Вот сейчас Россия занималась внутриполитическими процессами.

Александр Суханов: Хорошо. Владимир Викторович, извините. Я хочу сейчас все-таки дать слово Оксане Анатольевне, потому что она может неожиданно встать и пойти, потому что ей нужно освещать, как я уже сказал, официальные итоги. Поэтому, Оксана Анатольевна, в дополнение, в продолжение. Пожалуйста.

Оксана Кислицына: Уважаемые коллеги, огромное спасибо за возможность присутствовать на вашем мероприятии.

Александр Суханов: Погромче в микрофон.

Оксана Кислицына: Но я-то как раз не готова анализировать политический прогноз…

Александр Суханов: И не надо. Вы нам скажите, как это прошло.

Оксана Кислицына: Я могу говорить о том, что для избирательной комиссии области основная задача была направлена на то, чтобы, как минимум, сделать так, чтобы система избирательных комиссий области сработала в строгом соответствии, чтобы дали возможность членам комиссии работать спокойно, чтобы для них день голосования прошел уверенно, спокойно, чтобы могли подсчитать голоса наших избирателей. И, конечно же, основная наша задача, на которую были достаточно серьезные силы нами брошены – на информирование избирателей о дате голосования. Вот это то, что, на мой взгляд, мы перед собой ставили, это то, что, как мне кажется, нам удалось решить. А уже итоги и, наверное, как раз какие-то прогнозы пусть делают уважаемые эксперты. Я готова ответить на любые вопросы, которые у вас есть к деятельности избирательной комиссии.

Александр Суханов: Может быть, несколько поподробнее по поводу, например, количества замечаний по нарушениям. Есть ли какие-то – сейчас окончательные подвели итоги – сенсации после этого подведения? Или как предварительные итоги были, так они и сохранились?

Оксана Кислицына: Я уже действительно в день голосования много озвучила – и итоги явки, которые мы на отчетные даты собирали, были озвучены уже предварительные итоги. Нет, окончательные итоги будут подведены сегодня, и мы определим результаты выборов всех избирательных кампаний, которые проходили на территории Нижегородской области, и которые были в компетенции нашей комиссии. Никаких особенных изменений нет. У нас на одну сотую изменилось участие избирателей в выборах, то есть, это связано с техническими ошибками, которые были допущены. То есть, это будет не 40,52 процента, а 40,51. В целом итоги и результаты выборов не изменились.

Что касается нарушений, также в течение дня голосования я говорила о том, что в избирательную комиссию поступило 12 обращений. После дня голосования поступило четыре обращения. Если мы озвучиваем сейчас выборы губернатора. Три – на выборах депутата Государственной думы. Никаких сенсаций или вопросов, связанных с нарушением деятельности и процедуры избирательного процесса, не поступало. Есть обращения некоторых избирателей, есть обращения наших кандидатов – совершенно прогнозируемые, есть попытка, как всегда, заявить о фальсификации, но без этого, наверное, не может быть. Мы готовы по каждому случаю дать оценку деятельности и участковых избирательных комиссий, и в том числе наблюдателей и кандидатов, которые это озвучили.

Владимир Лапырин: Вас на сегодняшний день удовлетворяет явка, да? И как мы выглядим по сравнению с другими в этом плане?

Оксана Кислицына: Вы знаете, меня удовлетворила бы любая явка, поскольку у нас порога как такового нет.

Владимир Лапырин: Да, конечно.

Оксана Кислицына: Не удовлетворила в плане, что я всегда хочу больше и со своей стороны делаю все, чтобы каждый избиратель все-таки дошел. Остальное все остается на усмотрение избирателей. Мы здесь, к сожалению или к счастью, повлиять никаким образом не можем.

Что касается нравится мне или не нравится. Я благодарна всем избирателям, которые нашли в себе силы, возможность, время в такую хорошую погоду придти, несмотря на то, что это было 9 сентября 2018 года.

Александр Суханов: Бросить урожай.

Владимир Лапырин: А 40 процентов как раскладываются? Пока по возрасту трудно сказать, наверное?

Оксана Кислицына: Раскладываются в каком плане?

Владимир Лапырин: Я имею ввиду возрастное и категорийное.

Оксана Кислицына: Вы знаете, я начала анализировать, но сами понимаете…

Владимир Лапырин: Да, конечно…

Оксана Кислицына: Будет анализ несколько позже. Хочу только обратить внимание уважаемых экспертов – когда будете анализировать цифры, не забывайте, пожалуйста, что в 2014 году у нас было досрочное голосование, которое позволяло избирателям в течение 10 дней осуществлять свое волеизъявление на избирательных участках – первый момент. Второй момент – что на протяжении всего дня наша явка избирателей шла в одном совершенно – я готова эти цифры сейчас озвучить – абсолютно то есть они шли, плюс на восемь часов там уже было досрочное голосование обозначено, и каким-то образом к концу дня, по сути, по социологическим прогнозам, явка должна, как правило, уменьшаться к 20 часам, а тогда вот она несколько увеличилась... Не буду давать оценку: не моя компетенция и, в общем-то, наверное, не имею право этого делать. Но просто это цифры, которые говорят сами за себя.

Также могу напомнить коллегам, что у нас в области около 300 тысяч инвалидов – и это тоже фактор, который подтверждается статистикой, которую нам предоставляет Пенсионный фонд Российской Федерации. Мы собираем ее, анализируем. Более того, я уже неоднократно говорила, что избирательная комиссия заточена на то, чтобы сделать комфортным голосование любой категории избирателей. Это первое. Более того, если будут вопросы по голосованию вне помещения, я могу сказать о том, что у нас на территории Нижегородской области достаточно большое количество избирателей преклонного возраста – старше 75 лет. И это тоже фактор, который и убирать нельзя, и нужно его принимать во внимание. Поэтому цифры – мне уже пытались представить, что у нас большой процент голосования вне помещений – совершенно сопоставимые, во всяком случае, по сравнению с 2014 годом – гораздо меньше, и я прошу на это обращать внимание.

Владимир Лапырин: А по возрастным категориям вы пока не можете сказать, хотя бы приблизительно?

Оксана Кислицына: Мы не сможем до тех пор, пока ни поработаем со списками избирателей. Мы можем сейчас анализировать только голосование вне помещения. Это две причины – инвалидность и заболевание, которые и позволяют избирателям пригласить к себе членов комиссии. Это те цифры, которыми мы пока можем оперировать.

Владимир Лапырин: Понятно. Спасибо.

Александр Суханов: И последний вопрос.

Оксана Кислицына: И они составили пять процентов.

Александр Суханов: Последний вопрос.

Сергей Кочеров: Почему последний вопрос?

Александр Суханов: Нет, на данный момент, я потом предоставлю… У вас еще будет вопрос? Хорошо, да… С моей стороны, может быть. Оксана Анатольевна, а вот избирательной комиссии какие выборы интереснее фиксировать и осуществлять – которые проходят весело, с огоньком, с конкуренцией, или которые вот так тихо, спокойно и скучно?

Оксана Кислицына: Вы знаете, наверное, для веселья есть все-таки некоторые иные площадки, иные учреждения, которые могут веселить. Да? Для нас, безусловно, чтобы были достойные кандидаты, а я считаю, что в Нижегородской области это было представлено в полном объеме, я уважаю просто каждого кандидата, который был на выборах губернатора представлен в бюллетене… Я могу говорить о том, что у каждого из них есть своя, четко закрепленная за ними избирательная аудитория, и здесь тоже нужно говорить о том, что этот факт налицо. Поэтому для меня огонек – это совершенно не то, что драйв, интерес, веселье. Наверное, все-таки выборы главы региона должны проходить в нормальной, спокойной обстановке, при наличии конкурентных кандидатов, в правильном и строгом соответствии с избирательными процедурами со стороны избирательных комиссий.

Александр Суханов: Хорошо, спасибо. Вопросы еще будут к Оксане Анатольевне?

Сергей Кочеров: У меня вопрос.

Александр Суханов: Пожалуйста, Кочеров Сергей Николаевич. Будьте добры, в микрофон.

Сергей Кочеров: Оксана Анатольевна, скажите, пожалуйста, насколько строго соблюдался при голосовании на дому принцип заявительный? То есть, человек просит, чтобы к нему пришли на дом, он желает проголосовать, или были случаи, когда к человеку приезжали и говорили: «Вы знаете, проходят выборы. Мы знаем, что вы не можете придти на избирательный участок. Проголосуйте, пожалуйста». И так далее. Вот этот принцип заявительный соблюдался строго?

Оксана Кислицына: Абсолютно соблюдался. Более того, я хочу сказать, что мы понимали, что с этой стороны могли быть какие-то… Причем, не всегда, наверное, именно со стороны членов участковых избирательных комиссий. Нами строго контролировался порядок передачи заявления о голосовании вне помещения. То есть, заявления могли подаваться только за 10 дней до дня голосования. Поэтому наши члены комиссии, когда начали так называемый поквартирный обход, а вы, наверное, тоже знаете, что наши члены ходили по домам и действительно говорили – и я совершенно спокойно об этом могу говорить, что выдавались приглашения к дате голосования, рассказывалась о процедуре голосования по месту нахождения… Это все было сделано до того, как наши члены комиссии начали собирать заявления о голосовании вне помещений. Более того, процедура голосования по месту нахождения позволяла и избирателям с других избирательных участков, если у них заболевание, инвалидность присутствуют, также проголосовать вне помещений. Поэтому это право как бы было реализовано избирателями.

Что касается подачи заявлений накануне дня голосования – мы собрали специально количество заявлений, которое до дня голосования поступило, и контролировали каждый район, где эти заявления были собраны. Но нужно понимать, что мы собирали условно в субботу. В воскресенье было предоставлено право до двух часов дня такие же заявления принимать еще. Цифра не разнится. То есть, к субботе у меня 4-5 процентов должны были проголосовать, но проголосовали пять процентов, как я уже сказала. И я считаю, что в этой части мы все процедуры, которые необходимо было соблюсти, соблюли. И я благодарна за это членам участковой комиссии.

Сергей Кочеров: Спасибо.

Андрей Дахин: У меня короткий тоже вопрос.

Александр Суханов: Пожалуйста. Андрей Дахин.

Андрей Дахин: Можете пояснить? Вы сказали, что усилия были затрачены серьезные на информирование. Какие-то количественные параметры этих усилий.

Оксана Кислицына: Скажу. Нужно понимать, что избирательная кампания длится у нас три месяца. И 44-ый закон никто не отменял, и мы подвержены этому закону. То есть, все те процедуры, которые необходимо было провести и подготовить информационные материалы, печатные материалы по информированию избирателей, были сопряжены с тем, что ну не смогли мы за три месяца – у нас основной период был где-то август месяц, потому что 40 дней висит на закупках… То есть, эти все мероприятия мы также соблюли.

Месяц у нас был избирательной кампании. За этот период нами было подготовлено три видеоролика, три аудиоролика, были изготовлены информационные материалы на борты автобусов – 90 автотранспортных средств было задействовано, на них была размещена наша продукция. У нас все практически информационные таблоиды, которые в городе и в центре города, в торговых центрах, крутили наши ролики. Было изготовлено более тысячи широких информационных материалов – то есть, билборды, все эти форматы. Могу об этом подробно рассказывать. Было изготовлено более 5,5 миллиона печатной продукции с тем, чтобы проинформировать избирателей, как я уже сказала, о процедуре голосования по месту нахождения и дате голосования.

В этой связи, на мой взгляд, было сделано все возможное – все возможные формы, которые можно было использовать. Более того, мы действительно обращались к руководителям предприятий и организаций с тем, чтобы они нашли возможность довести информацию до своих работников. Ни в коей мере речь не идет о каком-то принудительном участии в выборах, речь шла об информировании по дате голосования. В первый раз это было на выборах президента – у нас комиссии работали 30 дней, здесь они работали у нас 15-20 дней буквально. Действительно были брошены силы на то, чтобы члены комиссии ходили по домам. Вот о чем я говорила – доведите до каждого избирателя, что 9-ого у нас выборы. Все остальное пусть будет уже у избирателей.

Андрей Дахин: Спасибо.

Александр Суханов: Все, да? Спасибо. И еще один маленький вопрос, Оксана Анатольевна. Вот третий год сталкиваемся с одной и той же проблемой: избиратель приходит на избирательный участок и каждый раз не находит себя в списке. Каждый раз себя заявляет, каждый раз его вписывают, обещают, что в следующий раз он будет, и его все равно там нет.

Оксана Кислицына: Сколько таких случаев было? У нас действительно на президентскую кампанию отдельные такие случаи были. Но я хочу сказать, что в 2016 году, когда мы приступили к работе в новом составе избирательной комиссии области, за полгода нам удалось вычистить списки избирателей порядка на 22 тысячи избирателей. Мы поднимали за 17 лет сведения, которые нам предоставил ЗАГС. Это вообще все по идее – работа органов местного самоуправления. То есть, это не избирательные комиссии, которые формируют списки. То есть, ту информацию, которую предоставляют нам главы местного самоуправления, а вы знаете, что по состоянию на 1 января и 1 июля мы подписываем численность избирателей, которая официально фиксируется и официально фигурирует по числу… Вот эти данные предоставляются органами местного самоуправления по представлению органов ЗАГС, органов миграционной службы, судов, военнообязанные, ФСИН нам предоставляет информацию – то есть, те, кто формируют как раз базу избирателей. Все остальное просто уже нам до избирательной комиссии доводится. И я еще раз, как сказала, в 16-17 году мы постарались на своем уже уровне, а не на уровне местного самоуправления вычистить те ошибки, которые где-то когда-то были допущены. Но мы прекрасно понимаем, что, если избиратель уехал в другой регион и там умер, и информация об этом не поступила в органы местного самоуправления, он так и будет до тех пор, пока кто-то из родственников не…

Александр Суханов: Это числится. А это – никак не попадет в списки.

Оксана Кислицына: Он прописан?

Александр Суханов: Прописан. Приходит из раза в раз.

Оксана Кислицына: А, то есть, уже вычеркнут… Раньше были претензии, что умершие – мы их убрали…

Александр Суханов: Из раза в раз приходит. Вроде бы списки дополнительные делают, но…

Оксана Кислицына: Органы местного самоуправления опять же… То есть, есть новые микрорайоны, новые дома строятся – это все работа местной власти – включение в базу. Поскольку естественное формирование избирательных участков осуществляется органами местного самоуправления. На это могу сказать, что можем обратить внимание, еще раз проработать, хотя с нашей стороны соответствующие письма были в структуры направлены для того, чтобы посмотреть. Я просила с 10 года дать мне новые микрорайоны по всем муниципальным образованиям, которые были. Не получила ответа. Но это, я думаю, предмет дальнейшей работы.

Александр Суханов: А дополнительные списки, которые сформированы, остаются в избирательной или…

Оксана Кислицына: Да, конечно.

Александр Суханов: … нужно передать копию в местные органы…

Оксана Кислицына: Они остаются у нас.

Александр Суханов: … чтобы они все-таки внесли изменения?

Оксана Кислицына: Они остаются и у нас. Через три месяца мы примем решение о работе со списками избирателей. И, естественно, те недочеты, которые были по каким-либо причинам внесены, я надеюсь, что будут уточнены на будущее.

Сергей Кочеров: Евгению Евгеньевичу можно будет вопрос задать?

Александр Суханов: Да, конечно.

Владислав Атмахов: Оксане Анатольевне можно вопрос задать?

Александр Суханов: Микрофон надо, Владислав Олегович.

Владислав Атмахов: Он у Оксаны Анатольевны. Как она потом будет отвечать?

Александр Суханов: А вот дадим отсюда пока.

Владислав Атмахов: Оксана Анатольевна, скажите, пожалуйста, вот уже не первый раз наши наблюдатели, наши эксперты – я имею в виду партийные – наблюдают такую ситуацию, что средняя цифра такая — 40 секунд тратится сотрудниками избиркома для того, чтобы собрать по переносным урнам голоса. Допустим, к примеру, в Павлове через переносные урны проголосовало 10 569 избирателей – это 21,95 процента. На Бору цифра еще выше – 13 643 – это 22,67. То есть, есть участки, где…

Александр Суханов: Вы жалобу подадите, видимо, да?

Владислав Атмахов: … выездные урны. У них все данные есть, они все это знают. То есть, за 12 часов или 720 минут. Невозможно. Получается 40 секунд на одного избирателя. Это физически невозможно. Почему уже много раз мы задаем эти вопросы, и до сих пор вы как-то не обращаете на это внимания? Если уж вы идете этим путем, то есть, выездными урнами – ну, создайте их больше, наверное. Потому что, если честно, такие цифры…

Владислав Егоров: Зачем больше? Они успевают. (Владислав Атмахов смеется.)

Владислав Атмахов: Такие цифры, мягко говоря, не красят наш избирательный процесс. И очень тяжело людям даже хотя бы просто объяснить, как так получается – 40 секунд на одного избирателя.

Оксана Кислицына: Мы обязательно проанализируем цифры – откуда 40 секунд. Мне вообще непонятно, почему вы считаете количество избирателей от принявших участие в выборах. Все-таки у нас основная цифра – это количество избирателей, включенных в список избирательный. И в этом плане 14 процентов у нас избирателей, проголосовавших на дому. На Бору в частности. Более того, 97-тысячный район – ну, город, городской округ – 20 тысяч инвалидов и лиц преклонного возраста, как я уже говорила... (Ольге Щетининой) Что?

Ольга Щетинина: Простите, пожалуйста. Меня пытаются пересадить. Мне здесь прекрасно. Оставьте меня, мне нравится компания.

Оксана Кислицына: Мы обязательно по 40 секундам посмотрим. И откуда вы такие секунды берете?

Я единственное хотела бы уважаемым коллегам и представителям партий все-таки сказать: посмотрите – у нас в каждой участковой избирательной комиссии есть ваши члены избирательных комиссий с правом решающего голоса. У нас шесть тысяч было членов с правом совещательного голоса и наблюдателей. Что мешало вашим коллегам идти на каждое голосование вне помещения с каждым переносным ящиком, с каждым заявлением, которое поступило в избирательную комиссию, и контролировать этот процесс? Были ваши наблюдатели или члены совещательного? У вас три человека могли присутствовать на каждом избирательном участке.

Владислав Атмахов: Оксана Анатольевна, вы знаете, есть такая поговорка… Я вам задал вопрос – а вы мне сразу встречный вопрос. Зачем мне встречный? Я вам просто факт сказал, а вы уж можете не отвечать.

Александр Суханов: Уважаемые коллеги, дискуссии будут потом. Спасибо, Оксана Анатольевна. Еще вопросы будут? А то в частности уходим.

Александр Мазин: Хорошо ответили. Могли сказать, что вы – плохой.

Ольга Щетинина: Он очень даже хороший.

Александр Суханов: Хорошо, спасибо. Давайте двигаться дальше. Все-таки мы сейчас посмотрели ситуацию внутри нижегородского региона в целом, как прошли эти выборы, но все-таки давайте вернемся к тем проблемам, которые Евгений Евгеньевич поставил перед нами как тенденцию развития политической системы – партий, межпартийных отношений, внутрипартийных проблем и дальнейшее политической системы, если с ней что-то произойдет, как он нам в выводах продиктовал.

Но, прежде чем переходить к экспертным оценкам, я бы, наверное, попросил сейчас представителей политических партий, которых мы сегодня пригласили, более подробно рассказать, как они видят место партий в выборах, проблемы, которые есть у партий, или они увидели проблемы в ходе этих выборов и, может быть, последующих или предыдущих, ну и свои выводы. Больших, как говорится, временных лагов не смогу дать – еще раз повторяю, что мы к часу должны закончить, но хотел бы попросить Владислава Ивановича начать эту проблему…

Ольга Щетинина: Не дают партиям, зажимают «Единую Россию»…

Александр Суханов: Нет, на правах того, что он был участником этих выборов, кандидатом в губернаторы.

Ольга Щетинина: Я не против.

Владислав Егоров: Всегда найдут какую-нибудь причину, чтобы мне первому микрофон дать. Обязательно найдут мотивацию.

Я не знаю, честно говоря, что мы тут обсуждаем. Я вот слышал из уст – к сожалению, неудобно всегда при уходящем человеке что-то произносить…

Александр Суханов: У нас все в стенограмме будет.

Владислав Егоров: … диалог заочно с ним вести или там спорить. Но я услышал тут много интересного, что, на мой взгляд, не имеет отношения к реальности, которая действительно происходит сегодня, с которой действительно пришлось столкнуться в ходе избирательной кампании. Говорили какие-то слова про доминантность выборов. Ну, все выборы в России тогда доминантные, потому что везде там… У нас самый доминантный, извините, известно – президент, который всех остальных и назначил. Вот доминантность этим и определяется. Ну что тогда? Это научный вывод? Не вижу в этом какого-то открытия. Понятно, что тут и ресурсы, и другие аспекты сразу работать начинают, независимо от личности – давайте сразу скажем – и программы в том числе. Потому что ни программа, ни личность, конечно, в нашей модели выборов значения не имеют, если доминантный руководитель федерального уровня его уже в течение какого-то периода представляет как своего наместника.

Поэтому здесь говорить нужно о другом. Я абсолютно не соглашусь, что там какая-то отсутствовала конкуренция в ходе выборов. Вы просто не были на митингах, например, не встречались с людьми и не чувствовали их настроения. А настроения там уже, конечно, с выборами слабо связаны – они носят характер такой уже внеполитический, я бы сказал, и даже внезаконный. И мне приходилось как представителю оппозиции, который организовывал этими митинги, применять свою волю и такт для того, чтобы направить течение этого согласованного мероприятия все-таки в мирное русло, не позволить людям на какие-то более радикальные действия решиться.

То есть, настроения радикализировались очень сильно внизу – мы чувствуем. Причем, это произошло сегодня, в том числе, и в сельской местности. Если раньше центром протеста был крупный город, то я могу четко сказать, что сегодня, по крайней мере, на примере Нижегородской области, что в России сегодня обострение социального неприятия, происходящее у населения, стало очень сильным и на селе. Оно стало захватывать географию очень широкую районов, которые раньше вообще никакого отношения к этому не имели. Люди приходили на эти митинги действительно как на что-то необычное совершенно в их жизни, первый раз случающееся, но они дошли до этого сами. То есть, их никто не тащил туда, никто не сгонял – нужда повела.

Я хочу при этом добавить, что, конечно, тема повышения пенсионного возраста была очень важной во всей этой избирательной кампании для всех, но не единственной. Потому что чувствовалось, что это стало просто последней каплей, переполнившей чашу терпения народа, людей, которые выплескивали на встречах, во время общения все, что у них накопилось. То есть, это стало таким толчком к тому, чтобы люди вспомнили обо всех своих обидах и проблемах, о нищете и прочем-прочем.

То есть, я бы сказал, что эта кампания избирательная очень много принесла таких негативных ощущений и эмоций, удручающее ощущение вызвала. Вот так. Не было раньше такого, в прошлые годы такого не было. Я сравнивать могу — есть с чем.

Поэтому я бы точку на этой кампании не ставил. Эти выборы должны бы заставить власть задуматься о том, что дальше делать с этой страной, с этими людьми, потому что просто так из этого состояния такого бесправия и бедности их вытащить очень тяжело. А они уже в то же время жить так не хотят, как жили раньше. Вот это у меня ощущение. Я просто хотел поделиться.

Что касается результатов — их можно обсуждать, их можно ранжировать, но главное — вот это. Главное — изменение настроения людей, главное — это изменение отношения людей к власти — кардинальное, радикальное, в отрицательную сторону, в крайне отрицательную сторону. И чувствуется, что люди испытывают давно, конечно, глухое недовольство, но сейчас оно прорывается.

По Нижнему Новгороду у нас результат оказался достаточно высоким, но я думаю, что реально он, конечно, должен быть выше. Достаточно высоким в каком ключе? Все вспоминают о том, что, например, КПРФ — 10,8 процента имел у нас Грудинин по области. 12,8 процента в 16 году за Компартию голосовали в регионе. Дальше в 15 году были выборы по партийным спискам в гордуму. Вот с этим сравнивают. По партийным спискам в гордуму — вроде лучший результат там был — порядка 19,5 процента по Нижнему у нас. Сейчас у нас по Нижнему 21 — где-то так. Это нормально совершенно. На Автозаводе — 22. Я считаю, что это, конечно, показатель тенденции роста. Но говорить, что это реально отражает отношение людей к партии и вообще к оппозиции — ну, наверное, нельзя. Просто идет процесс какого-то формирования общественного сознания, может быть, новый какой-то этап возникает.

У нас хорошие результаты получились в городах, конечно. Самый высокий — 32,5 — это в Воскресенском районе. Казалось бы — сельский район. Вот вам — Воскресенский район — 32,5 и Починки или там Лукоянов — 3,5 процента. Ну, быть такого не может. Люди же живут в одном регионе. Но, тем не менее, это уже вопрос другого порядка. А вот в городах крупных — да, там результаты высокие: 24 с лишним процента в Дзержинске, 25 и более у нас в Кстово, в Выксе, в Сарове 24 с лишним, 25.

Владимир Лапырин: В Сарове сколько?

Владислав Егоров: 24,5. Кстати, Саров — это единственный, по-моему, если я не ошибусь — ушла вот Оксана Анатольевна — город, где надо проводить второй тур.

Меня сейчас не столько интересует анализ цифр. Я считаю, что всех социологов должен интересовать анализ изменения социальных настроений, установок, которые сформировались у населения, видимо, под влиянием вот этой пенсионной реформы. Потому что пенсионная реформа показала людям, что власти абсолютно безразлично их мнение, их будущее, их жизнь. И это вот вызвало, мне кажется, самый сильный взрыв недовольства, и прорвало, как плотину, что называется, стало нести уже и все остальное. Ведь так всегда было, когда назревали тяжелые потрясения. Поэтому, мне кажется, здесь власти нужно сейчас не просто задуматься, а принимать какие-то экстренные решения.

Спасибо.

Александр Суханов: Спасибо, Владислав Иванович.

Владимир Лапырин: Вопрос. Вы говорите, что власти задуматься и принять. А партии не нужно задуматься и принять в соответствии с этим какие-то решения, на ваш взгляд? Потому что лично мне показалась весьма вялой и пропаганда, и агитация на этих выборах со стороны как раз партий?

Владислав Егоров: Да что же такое? Да что же вы говорите? Ну, давайте сейчас будем рассказывать с Владиславом Олеговичем о том, какая была у нас агитация...

Александр Суханов: Это будет долго...

Ольга Щетинина: Почему с Владиславом Олеговичем-то? А я тоже готова рассказать.

Владислав Егоров: Да ну что вы! Я объездил всю область, я в некоторых районах не по одному разу побывал — встречался, работал с людьми. Если под агитацией понимаются веселые картинки — ну, это одна история...

Владимир Лапырин: Нет...

Владислав Егоров: Если имеется в виду общение с людьми, то такого глубокого, извините, взрыхления почвы еще и не производили никогда, и не боронили никогда. Я за других не говорю, но от себя могу сказать так. Поэтому скучная, вялая — ну, если человек дома сидел и телевизор смотрел, вместо того, чтобы анализировать, как он должен был это сделать...

Владимир Лапырин: Нет...

Владислав Егоров: … что происходит на самом деле в избирательной кампании — я говорю про Евгения Евгеньевича Семенова, который сегодня докладывал нам, то тогда — да, наверное, с его точки зрения, неконкурентная, доминантная. Какие-то слова он нам нарисовал красивые. А если все-таки в поле выйти, посмотреть вокруг, с людьми пообщаться, то поймут, что работали люди, работали команды, кандидаты.

Владимир Лапырин: Владислав Иванович, я не хочу вас обидеть...

Владислав Егоров: Меня нельзя обидеть. Это просто невозможно.

Владимир Лапырин: Но я просто говорю о том, что даже о ваших митингах пришлось узнавать либо через интернет — в нагорной части, а 2 сентября вообще как будто в подполье все это находилось: люди перезванивались, звонили друг другу... Это связано с осторожностью партий, с теми самыми настроениями, о которых вы говорите, излишней боязнью радикализировать людей? Или же здесь какие-то другие причины? Может быть, нехватка денег, в конце концов...

Владислав Егоров: Нет, подождите...

Владимир Лапырин: Ни газет, ни листовок, ничего в нагорной части. Я был на ваших митингах. Был и видел молодежи очень много, и средний возраст тоже видел. Но еще раз повторяю: приходилось добывать сведения где, что, как чуть ли не в первое лицо спрашивать. То есть, даже в ваш секретариат звонить.

Владислав Егоров: Значит, объясняю. На самом деле история простая. То есть, поначалу давали информацию о митингах, когда они пошли в Дзержинске — первый был у нас 5 июля, она еще была — эта информация. Потом еще была акция в Кстово — тоже давали. А после арзамасской акции закрыли полностью эфир, закрыли полностью текстовые форматы публикаций — хоть за деньги, хоть как.

Владимир Лапырин: Но в печатных-то?..

Владислав Егоров: Ну, ответил я вам. Еще раз говорю — хоть за деньги, хоть как. Для того, чтобы пригласить, допустим, на митинг в Нижнем Новгороде, мы собственными силами распространили 250 тысяч экземпляров агитационных печатных изданий разного формата, 100 тысяч только листовок. Понятно, что, когда собственными силами это делаешь — это по-другому. Но перед каждой акцией в каждом населенном пункте у нас работала бригада, которая распространяла. Перед павловским митингом 25 тысяч попало. Поэтому в полном вакууме информационном, в таком вот запретительном формате... Потом — вы знаете, где разрешены митинги у нас в области?

Владимир Лапырин: Да.

Владислав Егоров: Вы знаете, что нас в Павлово загнали чуть не с дальней кручи прыгать вниз на обрыве, необнесенном ничем? Мы же понимаем, что это такое. И так практически везде. Но, несмотря на это, люди шли, узнавали, приходили. И самое главное — потом это разносилось дальше. Я не об этом говорю — я говорю о настроениях людей, о том, что они радикализировались предельно. А наша позиция заключается не в том, чтобы «чем хуже — тем лучше» - вот тоже было здесь произнесено. Это неправильно. «Чем хуже — тем лучше» - это тогда нужно обратить к Правительству, которое эту пенсионную реформу внесло, вот они, видимо, хотят «чем хуже — тем лучше».

Александр Суханов: Спасибо, Владислав Иванович.

Владислав Егоров: А мы хотим, чтобы ситуация выправилась, и люди нормально зажили. Чего тут?

Александр Суханов: Я не хотел бы, чтобы у нас сейчас разговор превратился в оправдания партий, что они делали, сколько и как.

Владимир Лапырин: Нет, это был конкретный вопрос.

Александр Суханов: Поэтому я бы удержался от вопросов подобного рода партиям. Потому что все-таки и Евгений Евгеньевич, и Владислав Иванович, как мне кажется, правильно отметили главное: выборы показали, что изменились настроения в обществе, которые неизбежно отразятся и на жизни партий, и на взаимоотношениях вплоть до возможной модернизации политической системы в перспективе. Так это или не так? Я все-таки хочу вернуться к теме...

Владимир Лапырин: Нет-нет-нет. Я хочу задать вопрос конкретный. Как повлияли настроения, которые действительно были — Евгений Евгеньевич отметил — на активность партийную? Вот я про что говорю. Как она использовала или не использовала это. Это относится и к ЛДПР, это относится и к «Справедливой России».

Александр Суханов: Они о проблемах партии буду говорить...

Владимир Лапырин: Причем здесь оправдания? Это не оправдания, а вопросы...

Александр Суханов: Да потому, что получается, что Владислав Иванович оправдывается...

Владимир Лапырин: Ну почему же?

Александр Суханов: Сколько листовок, куда, кто...

Владимир Лапырин: Да ну, ладно... Никто оправданий не требует.

Александр Суханов: Вот я об этом и говорю...

Сергей Кочеров: Давайте это обсуждать в свободное время.

Александр Суханов: Давайте все-таки двигаться дальше. У нас время катастрофически тает. Ну что, Ольга Владимировна, пожалуйста.

Ольга Щетинина: Ну, я буквально несколько слов...

Александр Суханов: Пожалуйста, вам слово. Щетинина Ольга Владимировна, руководитель...

Ольга Щетинина: Фракции, да.

Александр Суханов: Фракции «Единая Россия» в Законодательном собрании, заместитель председателя Заксобрания.

Ольга Щетинина: Вы знаете, Владислав Иванович здесь несколько слов сказал, которые у меня внутри вызвали полное согласие. Например, там формирование общественного сознания, там изменение отношения людей вообще в принципе... Когда говорится: «Власти надо задуматься», - я думаю, что нам всем надо задуматься, потому что все-таки депутаты Законодательного собрания — это наиярчайшие представители власти, и в этой ситуации нам всем предстоит огромная работа.

Что я могу сказать? Я, может быть, не так активно как представитель «Единой России» принимала лично участие в организации вот этого цикла избирательной кампании. У меня была другая задача, в которую тоже активно включилась «Единая Россия» - это общественное обсуждение стратегии развития региона. И это действительно тот процесс, который запущен сейчас во всех регионах на основании закона о стратегическом планировании. Мы — все регионы Российской Федерации — должны были завершить этот процесс в этом году — до 31 декабря 2018 года. А до этого нам еще предстоит разработанный документ согласовать с Минэкономразвития Российской Федерации, получить оценки органов исполнительной власти федеральных. Поэтому мы были очень ограничены в сроках. И впервые в Нижегородской области, и впервые в Российской Федерации документ такого уровня обсуждался настолько серьезно.

Я соглашусь на тему изменения общественного сознания. Вы знаете, я тоже была удивлена: я не думала, что люди настолько активно начнут участвовать в обсуждении того документа стратегического, который им предложили на обсуждение. Конечно, порой в районах эти обсуждения сводились к обсуждению местных проблем, но, когда эти местные проблемы объединялись в определенную, скажем, систему, было видно основные приоритеты, которые видят жители, которые необходимо решать в первую очередь.

Что для меня показал этот процесс? Что на самом деле действительно сознание людей определенным образом изменилось. Им недостаточно читать газеты или смотреть телевизор. Они точно готовы, кроме своей обычной жизни, погружаться в вопросы, как минимум, местного самоуправления, они готовы обсуждать серьезные решения, они готовы предлагать. И мне кажется то, что мы сейчас видим — победа тех или иных кандидатов или рейтинг, который набрали те или иные кандидаты — это действительно вопросы скорее уже не политических взглядов и идеологии — это вопросы доверия людей конкретному человеку, умение человека, кандидата встретиться с этими людьми.

Вот я понимаю, что наши кандидаты, которые набрали достаточно большое количество голосов — больше 50 — это у нас и Горин Сергей Александрович, и наш новый кандидат, который в Законодательном собрании — Баранов Артем — у нас будет работать — они провели колоссальнейшее количество встреч с избирателями, и на некоторые порой приходило по 15 человек. Раньше бы нам показалось — повесили объявление, а на встречу пришло только 15 человек — вроде какое-то это недоверие... Нет, вы знаете, эти встречи порой проходили намного более активно, чем те, где по 500. И люди предлагали, люди высказывались. Сейчас я думаю, что все политические партии, несмотря на то, что у нас есть и останется такое понятие как голосование по партийным спискам, но здесь подбор кандидатов, которые партия будет представлять в партийные списки, будет ключевым. Потому что люди хотят конкретной ответственности конкретного человека за конкретные действия.

И вот сейчас то, что «Единая России» понятно — мы взяли на себя ответственность за изменение тех параметров пенсионной системы, которые сейчас в Российской Федерации происходят... Хотя очень многие, в том числе наши оппоненты, говорят, что экономическая целесообразность для России в глобальном понимании ее таких изменений есть, но, тем не менее, выйти к людям и разговаривать не на тему, как все плохо, давайте все отменим, а выйти к людям и говорить о том, что мы будем делать, как мы будем делать, что нам вместе необходимо изменить и поправить — вот это сложнее намного. Потому что намного проще, наверное, сейчас бы было объявить, что давайте, например, сделаем, чтобы средний размер пенсий был на уровне средней заработной платы в регионе, и тогда, наверное, нас бы поддержали все. Да? Ну, может быть, редкое количество противников мы бы нашли. Намного сложнее объяснять людям целесообразность, необходимость серьезных изменений, которые в будущем и в глобальном будущем для России очень важны.

Поэтому мне кажется, что сейчас самое главное — у нас действительно есть теперь всем партиям, независимо от того, кто победил на тех или иных выборах, к чему стремиться — у нас есть стратегия развития региона, которую одобрило более 500 тысяч человек. А это значит, что у нас те баталии, которые, я думаю, будут проходить с коллегами на площадке Законодательного собрания в процессе формирования бюджета, должны прежде всего опираться на те приоритеты, на те цели и задачи, которые мы, соответственно, определили в стратегии. И через год, через два, через три — через, скажем так, равные промежутки времени — все люди с нас спросят: «Как стратегия развития региона повлияла именно на меня, и что изменилось в моей конкретной жизни?» Потому что мало говорить про доступную медицину — после этого надо сделать колоссальное количество, скажем, действий, найти колоссальное количество ресурсов для того, чтобы человек, который проживает вне зависимости в Советском районе Нижнего Новгорода или в Вачском районе в отдаленных новоселках, почувствовал на себе, что медицина эффективна и доступна.

Поэтому меняется ландшафт — однозначно. Но в плане того, что, мне кажется, плакатами уже и телевизионными сюжетами точно не обойдешься. Это диалог с людьми и реализация того, что люди видят для себя важным.

Александр Суханов: Ольга Владимировна, а вот изнутри партии не ощущается какого-то беспокойства? Вот мы знаем, сколько было партий власти у нас с начала 90-ых годов. Судьба их примерно повторяет друг друга. У «Единой России» нет ощущения, что немножко что-то где-то закачалось или что-то изменилось в отношении к партии?

Ольга Щетинина: Вы знаете, для нас та обратная связь от людей, которую мы слышим — это для нас необходимость совершенствоваться и развиваться. Поэтому у меня в этом смысле беспокойства совсем нет. Вы знаете, наверное, важно слышать в свой адрес не только слова поддержки — важно слышать критику и уметь с этой критикой работать: меняться, совершенствоваться, быть способным к диалогу. Поэтому да, может быть, «Единая Россия» сейчас обладает чуть меньшей поддержкой, чем было в определенные времена, но для нас поддержка каждого важна, и мы постараемся своими действиями к новому избирательному циклу — а он у нас уже будет в органы местного самоуправления через два года — показать, что «Единая Россия» сохраняет лидерство и доверие избирателей, и мы готовы нести за это ответственность.

Александр Суханов: Хорошо, спасибо.

Владимир Лапырин: А вот вопрос такой. Вот вы говорите о беспокойстве, и господин Егоров тоже говорил, что настроения поменялись резко. Но ведь идут дискуссии, и до сих пор — даже после выступления Путина — идут дискуссии очень крупные, когда известные ученые и государственные деятели в том числе выступают с критикой пенсионной реформы и говорят о других цифрах в настроениях людей: 90 процентов людей не приняли ее. Это ведущие социологи страны об этом говорят. А партия власти рискнула выйти на эти выборы, несмотря на такое явное отторжение ее. Основная тема встреч все-таки была стратегия или та самая пенсионная реформа, за которую вы берете ответственность.

Ольга Щетинина: Ну, на самом деле смотрите — я совершенно не боюсь этого диалога, но, мне кажется, если мы на эту тему начнем говорить — мы просто сменим тему. Если вы определите одну из тем «Пенсионная реформа» - я готова приходить и на эту тему говорить.

Александр Суханов: Это следующая тема будет.

Владимир Лапырин: Я говорю о другом...

Ольга Щетинина: Просто я говорю о том, что люди говорили о том, что их волнует. И когда мы, например, приходили к ним с вопросами о стратегии, конечно, мы говорили с ними и про те, соответственно, параметры пенсионной системы, которые предлагается менять. Потому что мы открыты к вопросам, а люди эти вопросы задавали.

Действительно не очень просто, действительно какие-то вопросы до сих пор вызывают сомнения — например, введение уголовной ответственности для работодателей при увольнении, допустим, людей предпенсионного возраста вызывает огромнейшие дискуссии как внутри «Единой России», так, например, я знаю, что и у экспертов. Это очень дискуссионная тема. Но я хочу сказать, что смотреть открыто в глаза людям и говорить с ними на ту тему, которая сложная — ну, намного сложнее, чем говорить: «Давайте всем поднимем зарплаты, сделаем мир во всем мире и будем жить в благоприятном обществе». Важно слышать — слышать и меняться.

Александр Суханов: Спасибо. У нас остается 50 минут времени. Семь экспертов еще не успели высказаться. Поэтому очень большая просьба — ближе к регламенту.

Сергей Кочеров: К ведущим большая просьба — задавать меньше вопросов.

Владислав Атмахов: Точно!

Александр Суханов: Владислав Олегович, пожалуйста. Атмахов Владислав Олегович, координатор нашего отделения ЛДПР и заместитель председателя Заксобрания.

Владислав Атмахов: Нет.

Александр Суханов: Нет?

Владислав Атмахов: Председатель комитета по экологии и природопользованию.

Александр Суханов: Председатель комитета, да.

Ольга Щетинина: Оговорка по Фрейду.

Александр Суханов: Прошу извинить.

Владислав Атмахов: Нет-нет, нормально все. (Смеется.)

Смотрите, вот очень интересно. По моим ощущениям, хорошие честные выборы уже невозможны по определению. И вообще, наверное, их больше никогда не будет, к сожалению. Потому что современные технологии позволяют делать так, что выборы невозможно обозвать честными. Рано или поздно те люди, которые имеют такую возможность, или те органы власти, которые имеют такую возможность, все равно сделают так, чтобы они победили. И не всегда эти средства, которые они применяют, находятся в рамках законодательства. Но не пойман — не вор — есть такая хорошая поговорка. В моем понимании последние относительно честные выборы были — это были 90-ые годы — 93 год, 96-ый — вот этот период был такой, когда народ не был еще остановлен, напуган, озлоблен. То есть, он действительно выбирал сердцем. Но сразу же те выборы в которых, к примеру, побеждала ЛДПР, Правительством, вы знаете, были признаны недействительными. И перевыборы, когда уже был включен административный ресурс, четко показали определенную систему, которая в дальнейшем продолжилась.

Ни для кого не секрет — здесь одни специалисты, поэтому все знают, что у каждого человека есть три пути избраться и стать депутатом. Первый путь — это путь, когда применяются финансовые средства. К сожалению, этот ящик Пандоры открылся совсем недавно — относительно, но он уже во всю применяется кандидатами. Кстати, применялся и на этих выборах. Я не буду сейчас называть ни фамилий, не буду называть конкретных имен, но факты такие есть. И здесь вообще принадлежность к какой-то партии не имеет никакого значения. Есть такие конгломерации, такие гидры, что тело одно, голова другая, а питание третье. И так далее, и тому подобное. Это система политическая, которая, к сожалению, сейчас так работает. Второй — это ресурс прежде всего. Возможно, первый — я просто называю, как пришедшее в голову. Неважно, какая система, нет главенства. Иногда деньги побеждают ресурс, иногда ресурс — правительство — побеждает деньги. Но в любом случае это применение определенных технологий.

И третий вариант есть, присутствует, но, к сожалению, уровень возможностей этого третьего варианта очень низок: сейчас можно его применить, наверное, только на уровне сельской местности — малых выборов муниципальных — тот уровень, который чаще всего применяет ЛДПР. Это называется пошаговая доступность. То есть, наши депутаты, не имея практически никаких финансовых средств, не имея поддержки никакой от органов, ходят своими ножками от дома к дому, от подъезда к подъезду. И таким образом люди приходят и голосуют за конкретного человека. Но осуществить это можно только лишь — еще раз говорю — в маленьких округах.

Когда мы говорим о выборах в больших субъектах, когда мы говорим о выборах в округах, ни один человек... Сейчас действительно показал результат с Александром Борисовичем Курдюмовым. Мы полтора года назад начали наши поездки. Я думаю, все присутствующие здесь специалисты, профессионалы своего дела, знают об этом. Мы посетили огромное количество муниципалитетов, сделали огромное количество хороших дел: где-то построили детские площадки, где-то решили вопросы, связанные с какими-то вопросами с муниципалитетами, где-то отремонтировали школы, дороги построили, мост в Кстовском районе, и так далее, и тому подобное... Это хорошие дела, которые сделаны. И узнаваемость человека — Александра Борисовича Курдюмова — очень сильно выросла за этот период. И когда, я думаю, были те опросы на улицах, которые выкладывались всеми, где это было возможно — в интернете и так далее, когда спрашивали конкретно по фамилиям, у Александра Борисовича действительно высокий процент узнаваемости. А вот когда начались выборы, там включились вот эти машины, о которых я сказал перед этим. Где-то были ресурсные возможности, где-то — деньги. Третий вот этот вариант практически не включился, потому что его бы ни хватило. Я объяснил: то, что мы сделали за полтора года — этого точно не хватило, чтобы победить.

Поэтому на сегодняшний момент, подытоживая, как повлияли выборы как индикатор грядущих изменений политического ландшафта в России... Ну, знаете, Владимир Вольфович Жириновский давно очень говорит, что хватит уже смеяться над народом и тратить деньги. Назначьте уже, в конце концов. Ну, придите, к какой-нибудь системе. Потому что играть вот в эту демократию подставную, наверное, уже всем надоело, все устали. Люди не верят. Либо уж создайте какой-нибудь госсовет и сделайте одного руководителя конкретного, на конкретный срок который выбирается, либо давайте к монархии приходить. Я не знаю... Ну, хоть какое-то решение. Не может наш человек — так получается — без царя в голове. И даже такое решение непопулярное — смотрите, оно прошло.

По большому счету, сколько угодно мы можем обсуждать за этим столом с прекрасными специалистами, но факт остается фактом: в сегодняшней конкретной политической ситуации без сильного руководящего, может быть, сверху перста народ не понимает по-другому и, скорее всего, не поддержит.

Александр Суханов: Хорошо, спасибо, Владислав Олегович. Два маленьких конкретных вопроса. Очень маленьких. Первый вопрос: не кажется ли вам, что Александр Борисович смог бы набрать гораздо больший процент голосов в силу своей узнаваемости, если бы не позиционировал себя как кандидат от ЛДПР? Первый вопрос. И второй вопрос: партия ЛДПР — это партия конкретного человека — Владимира Вольфовича. Владимир Вольфович — на восьмом десятке. Сколько он еще будет руководить партией — сказать сложно. Вот отойдет Владимир Вольфович от дел — судьба партии?

Владислав Атмахов: Вы знаете, я же не предсказатель. Кстати, в отличие от Владимира Вольфовича, который достаточно серьезный политический предсказатель: много вещей, о которых он говорил 15-20 лет назад на 70 процентов, как говорят специалисты, исполнились на сегодняшний день. Во всяком случае, предсказания, связанные с Украиной, с Сирией, и так далее, и тому подобное. Поэтому говорить об этом человеке можно только в тех формах, которые... Это действительно веха, это действительно апостол, или как угодно его можно называть... Такой серьезный, большой политический потенциал. Назовите мне хоть одну партию, которая родилась без конкретного лидера? Я таких партий, честно говоря, на сегодняшний момент не знаю.

И извините, я уж скажу откровенно (Ольге Щетининой) — уйдет руководитель, который приходит и уходит, совсем если уйдет с политической арены по каким-то причинам — будет ли дальше «Единая Россия»? Поэтому давайте так: этот вопрос, наверное, некорректный. Я не смогу на него ответить. Это покажет время.

Александр Суханов: Это ваше право.

Владислав Атмахов: Но в том смысле, что партия ЛДПР имеет огромное представительство во всех уровнях и на всех региональных местах — в каждом районе, в каждом муниципалитете, в каждом крупном и мелком населенном пункте есть приемная партии ЛДПР, там есть свои сторонники, есть люди, которые постоянно голосуют... Я думаю, мы будем стараться в дальнейшем своим коллективом поддерживать.

Есть ли преемник? Он пока не назначен. Но в нашей партии жесткое одно правило действует и будет действовать до конца — только «Король умер! Да здравствует король!» - других вариантов просто быть не может, просто для того, чтобы не было разночтений.

Александр Суханов: Просто второго Владимира Вольфовича нет ни внутри партии, ни вне ее.

Владимир Лапырин: Это нам кажется так.

Ольга Щетинина: Вот наши коллеги интересно, что думают.

Александр Суханов: Да, вот сейчас я хотел социологу предоставить слово, но Александр Васильевич вышел. Сергей Николаевич, как философ, политический философ, пожалуйста, ваша позиция, ваше мнение.

Сергей Кочеров: Ну, прежде всего — мне очень жаль, что у нас получилось очень куцым обсуждение доклада Евгения Евгеньевича, что, по большому счету, ему никто вопросов не задавал.

Владислав Атмахов: А очень хотелось бы.

Сергей Кочеров: Очень хотелось бы. Вот у меня вопрос к нему и размышление в связи с этим. Мне показалось не очень убедительным его утверждение о том, что во всех регионах пенсионная реформа должна была негативно сказаться на выборах губернатора в отношении представителя правящей партии, но в большинстве регионов, в частности в нашем, эффект удалось снизить, причем, в нашем регионе за счет презентации стратегии развития области. Для меня эти оба тезиса не получили никакого подкрепления. Я понимаю, что лучше всего бы это сделали социологи. Мне Евгений Евгеньевич заранее сказал, что он не опирался на данные социологических материалов. Поэтому, во-первых, с чего взяли, что повышение пенсионного возраста должно было негативно сказаться на губернаторском уровне? Это что — Никитин принимал этот законопроект? Он, как и прочие достаточно умные губернаторы, вообще воздерживался от комментариев по поводу этого закона. Естественно, это создавало некий негативный фон, но не более того. И уж ни в коем случае нельзя рассматривать стратегию области в качестве того позитивного фактора, который якобы все перевернул.

Я вам скажу, как происходило обсуждение стратегии развития области на собрании факультета в Вышке, где я работаю. Я пришел туда, смотрю — коллегам раздали стратегию развития, но не всю стратегию развития, а те пункты, которые имели отношение к образованию — по-моему, даже к высшему образованию. И там в анкете было — согласны вы или несогласны. И там допишите что-то свое. Это что — серьезное обсуждение стратегии? Вот эти 500 тысяч человек, которые поддержали стратегию развития, они вообще-то с ней знакомы? Или они с какими-то куцыми выдержками знакомы?

Поэтому, с моей точки зрения, этот фактор мог сказаться, кстати, на довыборах в Госдуму, где Сватсковский и Рябов конкурировали, но и там он тоже не сказался. Вот там это было бы гораздо уместнее: это же Госдума принимала этот законопроект.

Следующий момент — гораздо более важный. С моей точки зрения, выборов как таковых у нас не было. И не потому, что в Нижегородской области какие-то специфические условия. А просто-напросто последние выборы президента задали матрицу, как будут проходить выборы в России, в том числе и на региональном уровне, и на мэрском — там, где они еще существуют. По сути дела, выборы выхолощены — они сведены к референдуму о доверии кандидату от правящей партии. И у нас проходил референдум. Доверие было оказано, потому что — ну, какие претензии к Никитину за это время? Назначен Путиным, молодой, симпатичный, вроде что-то делает, заявляет, что его цель — развитие региона. То есть, оснований для того, чтобы отказывать ему в доверии не было. От этого и результат. Но при чем здесь выборы?

Выборы — это, извините, реальное обсуждение положения дел в регионе, проходящее в главных средствах массовой информации, прежде всего, на телевидении в прайм-тайм, это обязательные дебаты с обязательным присутствием кандидата от партии власти. Как только президент отказался от участия в дебатах — он уже задает совершенно неправильный тренд. Соответственно, значительная часть активных избирателей — подчеркиваю — активных, мыслящих, думающих — не приходит на выборы, потому что она не видит самих выборов, не желая участвовать в референдуме о доверии. Причем, кстати, некоторые из них могут поддерживать действующего губернатора, некоторые — кандидата от КПРФ, некоторые — кандидата от ЛДПР. Но, если нет выборов, они считают свое участие в этом как использование их, собственно говоря. Что их — за дурачков, за болванов держат? Зачем они будут приходить?

И вот это очень опасная тенденция, потому что власть быстро забыла уроки выборов в Госдуму 2011 года, которые привели к массовым демонстрациям в Москве, после которых, кстати — напомню — и были возвращены выборы губернаторов. Мы уже проходили через назначение губернаторов.

Владимир Лапырин: Да.

Сергей Кочеров: А вот после 2011 года желание задобрить вот это рассерженное креативное меньшинство вылилось, в частности, в обещание, что будут выборы губернаторов — все будет, и партии разрешим, и даже выборы мэров разрешим. Власть быстро об этом забыла.

Поэтому я считаю, что нарастание трудностей — они действительно нарастают — во внутренней политике на этот раз не удастся компенсировать успехами реальными или мнимыми во внешней политике. Потому что в июле этого года социологический центр «Левада» показал, что россияне меняют отношение к внешней политике, они многим недовольны. Они считают, что вместо того, чтобы тратить деньги на Сирию, на строительство купола Капитолия в Гаване и на списание долгов, надо тратить деньги на своих граждан. И здесь я с ними полностью согласен. То есть, мне совершенно непонятно это всепрощенчество. Мы даем в долг странам, которые пользуются зачастую этим — те же среднеазиатские страны, которые привыкают жить за наш счет, которые тратят деньги не на решение своих проблем, а на нужды элиты, после чего снова просят нас дать кредиты, угрожая в противном случае уйти к американцам или к китайцам, которые, кстати, более богаты, чем мы.

То есть, вот эти огрехи не только внутренней политики, но и во внешней политике — они обязательно дадут о себе знать. Уже известно, что с 1 января будущего года еще более повысят цены за ЖКХ, цены на бензин будут расти, и это вызовет еще большее повышение цен. Где возьмутся деньги на увеличение зарплат, на индексацию пенсий? Их просто нет в наличии. Идеология, что мы живем в осажденной крепости, больше не работает, или, по крайней мере, она приносит все меньше и меньше успехов. Тем более что у нас во внешней политике есть не только успехи, но и неудачи серьезные, которые тоже скрывать невозможно.

Поэтому я считаю, что следующие выборы в Госдуму могут повторить сценарий выборов в Госдуму 2011 года и привести к событиям в Москве вроде тех, которые произошли в Ереване совсем недавно. То есть, власть должна перестать устраивать из выборов референдум. Потому что таким образом не получается замера выражения доверия или недоверия к власти как на федеральном, так и на региональном уровне. Да, есть отдельные регионы типа Хакасии и Хабаровского края, где прорывает все это.

Сергей Раков: Владимирская область...

Сергей Кочеров: Да. У нас просто другая ситуация, потому что у нас врио губернатора назначен год тому назад. Естественно, кредит доверия ему и тому, кто его назначил, существует. А вот там, где эти губернаторы уже показали себя, там уже даже выборы как референдум не срабатывают. То есть, терпению народа есть предел. А поскольку никто не знает в точности, где предел терпения нашего народа, а это терпение прорывается очень серьезно, катастрофическим порой для власти способом, то власть должна из этого делать выводы и перестать устраивать из выборов цирк.

Александр Суханов: Спасибо. Александр Васильевич, как социолог какие же перспективы, тенденции вы выявили?

Александр Прудник: Большое спасибо. Я постараюсь в телеграфном стиле.

Александр Суханов: Желательно.

Александр Прудник: И буду внимательно следить, да, и не уклоняться от темы.

Итак, что у нас сейчас происходит? Владислав Иванович очень хорошо сказал, и даже я записал этот его тезис — что внеполитические настроения. Вот это — да. То есть, у нас, например, недовольство или поддержка, наоборот, чего-либо или кого-либо не превращается в политическое действие, не превращается в фактор политики.

Например, здесь многие упоминали о том, что есть недовольство предлагаемой пенсионной реформой. Ну, вот задаем вопрос. Недовольство есть. Владислав Иванович совершенно верно говорит, что вот встречается он с избирателями — они недовольны, они выступают против. Опросы социологические показывают, что подавляющее большинство населения не поддерживает этого. Это можете зайти все и в фонд «Общественное мнение», и «Левада», и ВЦИОМ — пожалуйста, смотрите. Теперь встает вопрос: а как это недовольство населения проявилось, было транспонировано в политическую составляющую? А никак. С точки зрения управления, это подарок, это может нравиться, спокойнее так можно управлять. Но, с точки зрения будущего страны, это опасная тенденция, когда граждане страны перестают рассматривать политические инструменты как средство управления и диалога с властью. Вот это сейчас произошло. С этим придется жить, и ситуацию даже я сейчас не представляю, как менять.

Второй момент очень интересный, о котором тоже говорили, он отсюда вытекает, или даже он находится в базе — это то, что растет напряженность. Но знаете — тоже хитро растет напряженность. Идет опрос: «Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию?» Например, лучше, хуже. Вы знаете, большинство ответит на этот вопрос, что «как раньше», «терпимо», «нормально». Но мы все время чувствовали, что этот ответ больше не отражает реальность. И вот только благодаря тому, что, когда мы сотрудничаем со Жмыриковым Александром Николаевичем, он говорит: «Давайте вставим психологический тест, определяющий уровень напряженности внутренней человека»... И мы сталкиваемся с чем? Человек говорит, что все нормально, а этот тест показывает, что у него внутри есть высокий уровень напряженности. Вот этот разрыв и возникает между декларируемой оценкой, с помощью которой, я думаю, человек пытается и самого себя магическим образом как-то успокоить, сказать, что все нормально, а на самом деле у него в подсознании страх перед сложившейся ситуацией и страх перед будущим.

И вот этот разрыв рано или поздно должен быть преодолен. Он преодолевается самим обществом, самим человеком. В раздвоении этом долго он существовать не может. Опять — во что это выльется в политическом смысле, в политическом измерении, в каком формате? И готовы ли к этому те, на ком лежит эта ответственность? Ну, в данном случае, власть. Потому что, когда решение придется принимать срочно, в состоянии временного ограничения, дефицита времени, спонтанные решения могут быть ошибочны. Они уже сейчас должны быть готовы. Я поэтому призываю всех ответственных людей уже сейчас быть готовыми к разным сценариям.

И еще один социологический момент. Крупные города перестали быть опорой власти. Это плохо. Не потому, что плохо относиться к власти критически, некритически. Это плохо по одной причине: крупные города обязаны быть базой стабильного государства. Когда этого нет — это всегда сигнал тревоги. Я бы на месте власти и тех экспертов, которые работают тесно с ней, на это обратил внимание. Потому что все главные политические процессы проходят в крупных городах.

И по поводу явки. Когда сейчас многие предъявляют претензию, что явка была низкая, эта претензия не до конца справедлива. Дело в том, что есть технологии по повышению явки. Вот на этих выборах — я внимательно за этим следил — не были применены технологии искусственного повышения явки. Я отсюда делаю вывод, что и цели и задачи такой не ставили. И поэтому эта явка отражает нынешний, скажем так, уровень реальной вовлеченности избирателей в этот политический избирательный процесс. Когда у нас, скажем, явка 40 процентов, то это говорит о том, что 60 процентов сейчас к этим выборам были либо равнодушны, либо отстранены. Это не плохо и не хорошо. Искусственная политизация, повышенная политизация — тоже сигнал сложных процессов, которые происходят в обществе.

Причем, здесь можно претензию предъявить, но я понимаю, что мне ответят — что возможности не было — в первую очередь, представителям, скажем так, оппозиционных партий. Что задача мобилизации явки была их задачей. Почему? Потому что замеры говорили следующее: чем выше явка, тем ниже — тут про доминирующих кандидатов говорили — результат доминирующего кандидата. Увеличение явки на четыре процента на один процент снижало бы результат доминирующего кандидата. Этот один процент уходил бы представителям оппозиции. Поэтому специальная кампания не за себя, не за свою партию, а просто за явку — вот технология эта должна была быть запущена. Ее не было.

Ну, и что касается уже оценки самой выборов. При всей критике я хотел бы быть справедливым. На этих выборах мы, наконец-то, не увидели то, что вызывало стыд на предыдущих выборах разных. Я задам каждому вопрос: на каких кладбищах были открыты участки избирательные на этот раз? Ну, да. Наконец, на этот раз этого не было.

Ольга Щетинина: Мы думали вообще открыть, если честно, участок на матче «Торпедо». Столько людей вместо того, чтобы голосовать, болело за наших...

Александр Прудник: Да, да... Поэтому мы как раз сейчас увидели, что не было карусели. Вот не было и все.

Сергей Раков: 40 секунд было.

Владислав Атмахов: Я сейчас вопрос задам.

Александр Прудник: Все то, к чему мы привыкли — этого не было. Почему? Этого просто не надо. И это сигнал того, что, если есть эффективно работающая квалифицированная команда, например, технологов или партийных технологов — ничего этого делать не надо. Все, кто это делают, расписываются в собственной слабости.

Александр Суханов: Хорошо, спасибо, Александр Васильевич. (Владислав Атмахов показывает, что хочет задать вопрос.) Только очень кратко.

Александр Прудник: Я коротко отвечу. Владислав Олегович, давайте.

Владислав Атмахов: Абсолютно кратко. Вот правильно Сергей Викторович только что обратил внимание. Я вам привел два примера по Павлово и по Бору, и таких примеров достаточно по области. Именно правильно вы сказали, что средний показатель людей, которые пришли, порядка 20 процентов...

Александр Суханов: Краткий вопрос.

Владислав Атмахов: … по крупным населенным пунктам, а область порядка 80-ти принесла. Вы понимаете, что такого в принципе быть не может? Как вы объясните эту разницу: город — порядка 20-ти, область — порядка 80-ти.

Александр Прудник: А можно я тогда объясню опять-таки на конкретном примере?

Александр Суханов: Очень кратко только, Александр Васильевич.

Александр Прудник: Выборы проходили не только у нас, но и у меня на родине — на Кубани, мама моя ходила на выборы. Так вот поселок, где она была, почти весь сходил на выборы. Почему? Во-первых, если вы посмотрите на демографическую ситуацию, вы увидите, что область является более пожилой, а именно пожилые на выборы ходят по-прежнему.

Александр Суханов: Александр Васильевич...

Александр Прудник: Ага... Плюс к тому момент индукции, то есть, момент самозаведения и самомобилизации в маленьких городах и поселениях гораздо выше, чем в городе. Там менее анонимная среда. Там проходишь — каждый спрашивает: «Ты сходил на выборы или нет?» - чего здесь, в городе, нет. Поэтому всегда явка там выше.

Владислав Атмахов: Причем, из них больше 20 процентов было привезено в урнах, и по времени показывает, как я говорил, 40 секунд на одного человека. Я больше вопросов не задаю: у меня времени нет. (Встает, чтобы уйти.)

Александр Суханов: Так время у всех...

Ольга Щетинина: Я готова слушать.

Александр Прудник: Я тогда вслед вам, вы почитаете потом...

Владислав Атмахов: Спасибо... (Уходит.)

Александр Прудник: По поводу того, что 40 секунд. На самом деле это специфика подсчета...

Александр Суханов: Выбили весь ряд...

Владимир Лапырин: Вопросами.

Александр Прудник: Да, да...

Ольга Щетинина: «Единая Россия» с вами!

Александр Прудник: Почему получилось 40 секунд? Да просто потому, что те, кто съездили там и писали отчет, указывали не реальное время, которое они потратили, а написали, например, час, хотя потратили два или три часа. Вот и все.

Александр Суханов: Все понятно. Сергей Викторович, подключайтесь, пожалуйста, к нашему разговору.

Сергей Раков: Я коротенечко, поскольку...

Александр Суханов: Раков Сергей Викторович.

Сергей Раков: «Единая Россия» никуда не торопится. Она торопиться будет нескоро, я так думаю. Смотрите, у нас тема — грядущие изменения политического ландшафта в России. Я немножко посмотрю с другой точки зрения. У Евгения Евгеньевич, который прекрасно отчитался и убежал, пролетела такая фразочка — я не знаю, вы заметили, нет ли, я заметил — что линия фронта сейчас проходит в новых медиа. Что имел в виду под этой фразой автор — можно только догадываться. Но новые медиа действительно существуют, и к ним доверия больше, чем к традиционным СМИ.

Я разделяю мнение Владислава Ивановича, который сказал, что был там административный ресурс, что было отключение от средств массовой информации. Я уж такой, к сожалению или к счастью, специфический человек, который бывал...

Александр Суханов: По обе стороны баррикад.

Сергей Раков: Да, по обе стороны баррикад — и был, и есть, и, может быть, еще и буду у того самого рубильника, который то в одну сторону, то в другую. Это, конечно, мерзопакостная ситуация, но, тем не менее, жизнь есть жизнь.

Если говорить о ландшафте. У нас два года впереди тишины, каких-то опять надежд, больших выборов не предвидится. То есть, первые выборы — это наша городская дума, которая будет через два года. По стране будут обычные сентябрьские единые дни голосования, но они — своим чередом. У нас — два года. И, наверное, с учетом того, что все вы здесь все это говорите, если говорить о прогнозах, то, может быть — я очень сильно надеюсь — в недрах Кремля московского или в недрах Администрации президента найдется какой-нибудь талантливый, умный человек, который затеет политическую реформу.

Потому что все партии — в какой-то степени уже хромые утки. Наверное, зреет что-то новое. Пусть это новое родится под контролем, по большому счету, больших начальников, но пусть оно родится. Потому что действительно терпение, о котором вы говорили, народное — наверное, еще чуть-чуть и будет, как это уже говорилось, новая Болотная и прочее-прочее. Не дай Бог, конечно! Поэтому я очень надеюсь, что политическая реформа в стране в целом не за горами, и будут какие-то послабления, как обещалось — выборы губернаторов, выборы мэров. Да, пусть будут выборы мэра, пусть появятся новые политические силы, пусть будут подконтрольные, но с повесткой обновленной. И это будет опять большой кредит доверия у электората.

Владимир Лапырин: А будет ли, Сергей?

Сергей Раков: Александр Васильевич что сказал? Партийные политтехнологи или просто политтехнологи. Если убрать слово «полит», останется «технология». Это все технология, как сделать так, чтобы доверие удержать или даже его увеличить. Вы знаете, человек — настолько интересное существо, голова у него — настолько потемки, что побудить его смогут только умные технологии именно коммуникативного такого характера, новые надежды, эмоции, и так далее. То есть, да, он опять будет верить.

Смотрите, мы все с вами — взрослые люди. Мы живем политическими циклами. И на каждом политическом цикле есть опять кредит доверия, есть опять надежда, есть опять что-то. Ну, вот такая у нас жизнь.

Александр Суханов: Надежда умирает последней.

Владимир Лапырин: Но новые медиа — помните, что он сказал — набирают силу.

Сергей Раков: Дай Бог. Пусть они набирают.

Владимир Лапырин: Они владеют технологиями.

Александр Прудник: Telegram-канал... У нас Вовк...

Александр Суханов: Вот я как раз хотел, чтобы он — попросить нашу молодежь подключиться. Андрей Алексеевич, пожалуйста. Вовк Андрей Алексеевич, главный редактор «Комсомольской правды» в Нижнем Новгороде...

Александр Прудник: Новое медиа главное.

Владимир Лапырин: И новое медиа тоже, да...

Александр Суханов: Как говорится, мессенджеры все из Вовка.

Андрей Вовк: Честно говоря, выборы уже столько раз обсудили, что я не знаю уже, что говорить. Я могу только сказать, что у меня есть...

Александр Суханов: Андрей, ты не знаешь?

Андрей Вовк: У меня есть некоторое разочарование от выборов губернатора. Оно связано с тем, что я действительно искренне ждал, что больше политических партий заявит о себе, больше лидеров политических партий о себе заявит — не для того чтобы победить, а для того чтобы поучаствовать. И, конечно, когда было семь заявок, а муниципальные фильтры прошли пять — мне и как журналисту, и как гражданину это немного жаль. И мне очень жаль, что не заявилась несистемная оппозиция, те же «ПАРНАС», Навальный и так далее. Ну, вы хотя бы попробуйте, вы хотя бы скажите: «Мы заявляемся». Дальше вы не соберете муниципальный фильтр — вы можете на этом играть, как на этом играла КПРФ в 14 году, набирать себе политические очки и дальше использовать их на местном уровне. В итоге не было сделано ничего. Почему — я не понимаю. И мне было очень жаль, что не было участия правых партий - «Правое дело», «Гражданская платформа», «Партия Роста» - не было никого. Мне было интересно замерить хотя бы, какой у них процент. Социология социологией, но интересно по выборам.

Ну и, конечно, все-таки я считаю, что участие откровенного спойлера «Партии пенсионеров» Александра Быкова, оно такое... У нас в 14 году были «Коммунисты России», а 18 году у нас «Партия пенсионеров», Александр Быков. Ну, оно не красит наш регион. Если бы его не было, его бы три процента разошлись по проценту каждому, и ничего бы сильно не изменилось, согласитесь. Да, мы сейчас можем сказать, что у нас принимали участие непарламентские партии — поставить себе галочку. Но галочка, что это спойлер — она больше. Мне как гражданину это тоже не понравилось.

Я перехожу как раз к изменению возможному партийному — оно нужно. Когда после 11 года партиям разрешили, их стало 100 штук — я постоянно смотрю в Минюсте...

Александр Суханов: Сейчас почти 200.

Андрей Вовк: Ну, возможно. Я смотрю в Минюсте их список. Чтобы стать партией, там есть формальные какие-то признаки — сколько-то отделений, и так далее. Но это все формальности. И мы знаем, что очень многие политтехнологи зарегистрировали партии и потом их как-то продавали, сдавали в аренду и так далее. Очень хочется, чтобы была партийная система. Даже до этого у нас было семь партий, кажется, которые могли участвовать — и то это было интереснее, потому что они все всегда участвовали на всех выборах. А сейчас, когда партии не заявляют людей даже на главные выборы — губернаторские, когда парламентские партии не заявляют наблюдателей на все участки — (Показывает туда, где сидели Владислав Егоров и Владислав Атмахов.) вот они ушли, но это правда. Просто у них нет ресурса, нет людей, они не могут даже людей привести, чтобы проконтролировать выборы. О какой победе можно говорить?

Безусловно, партийная система должна меняться. Как она будет меняться? Вопрос очень большой, открытый. Будет ли там второй партией ОНФ? Будут ли объединяться? Я не представляю, как объединить КПРФ, «Справедливую Россию» и ЛДПР, например. Я представляю, как «Справедливую Россию» влить в КПРФ и ЛДПР. Все остальное, мне кажется, пока — фантастика какая-то. И сейчас у нас фактически КПРФ и ЛДПР с разной степенью успешности борются за второе место. И вот пока у нас ни появится конкретный второй центр — может быть, он искусственно появится — у нас партийная система меняться не будет. Но она должна меняться.

Александр Суханов: Понятно. Спасибо. Мазин Александр Леонидович. Приготовиться Андрею Васильевичу.

Александр Мазин: Вот сегодня выступали критики, те, кто участвовали в выборах, депутаты. И ученым осталось мало времени высказать свою позицию. Вот я очень близок в своих взглядах, наверное, с Сергеем Николаевичем буду.

Вы знаете, у меня образ такой как-то родился — я очень часто мыслю образами. Представьте себе, обсуждают достоинства и недостатки различных архитектурных конструкций: вот эта шире, эта выше, давайте поспорим, какая из них красивее. И предполагается, что они все сделаны из одного материала — из кирпичей. А на самом деле в одной конструкции кирпичи каменные, в другой — стеклянные покрашенные, а в третьей — ватные. И вот обсуждать их и сравнивать между собой, в общем-то, бессмысленно.

Почему я этот образ применяю? Я предлагаю задуматься над таким словом как партия. Вот мы сейчас рассуждаем, подразумевая, что партия — это нечто такое, что имеет однозначный смысл, то есть, партия — это часть. Между тем это совершенно не так. В Советском Союзе Коммунистическая партия никогда не была партией. Это была властная конструкция, которая жестко управляла обществом. Сегодняшняя партия «Единая Россия» - это тоже не партия — это правящая часть общества, это элита. Она структурирована, она объединена организационно, она имеет много ответвлений, но назвать ее партией, в принципе, нельзя. Можно ли назвать словом «партия» нашу системную оппозицию? Партия — это то, что выражает интересы.

Мне как экономисту если подходить, я могу подходить только с точки зрения интересов, помня, что субъект интересов и выразитель интересов — далеко не всегда одно и то же. И вот я сейчас сидел и набросал, какие здесь интересы. Я бы выявил три, может, четыре группы. Отражает ли вообще партия у нас хоть в какой-то мере эти интересы экономические?

Первое — это уровень доходов, уровень накопленного богатства, в том числе коррупционного. И здесь можно делить общество на различные группы, у каждой из которых свои интересы, учитывая, что наши бедные люто ненавидят наших богатых, которые всячески стараются от них отгородиться, чтобы вообще глаза их не видели.

Вторая группа интересов — это, так сказать, по социальному вкладу в развитие общества. Это люди разных профессий, люди, которые играют разную роль в создании валового внутреннего продукта. Например, это чиновники, которые не создают продукт, это бюджетники, которые очень зависят от государства, это предпринимательское сообщество самого разного ранга — от маленьких до олигархов, это самозанятые. Первых со вторыми роднит то, что они — люди экономически свободные и стараются не зависеть от государства. Здесь важны и статус, и уважение. Например, врачи — почти никто из них не является богатым, но общество их уважает пока еще — просто профессию. Вот они как субъекты интересов могут найти выразителей своих интересов?

Я бы сказал, что есть и третья группа — это группа, которая имеет какие-то духовные интересы, не всегда связанные с их имущественным положением, с их положением в обществе. Человек просто может быть убежденным в каких-то вопросах или верить. Не так важно — взгляды это научные или вера.

От чего это зависит? Да мало ли от чего. От происхождения, от воспитания, от влияния общества, от пропаганды, от степени промытости мозгов — от чего угодно. И здесь тоже разные группы. Это люди, которые придерживаются либеральных ценностей, которые в нашем обществе сегодня очень сильно опорочены. Это люди, которые привержены коммунистическим взглядам, социалистическим. Кстати, это, пожалуй, единственная чисто идеологическая партия. Мы же не назовем идеологической партией ЛДПР. Это вождистская партия. И нам правильно сказал ее представитель: «Король умер! Да здравствует король!» Он очень точно выразился. Это может быть националистическая партия вплоть до довольно радикальных взглядов, ксенофобских, и так далее. То есть, понимаете, взгляды людей не всегда зависят от толщины их кошелька и от того, что соответствует их материальным интересам. Человек может голосовать за ту партию, которая, с его точки зрения, полезнее его Отечеству, которое он очень любит. Ну, могут быть какие-то политические интересы, помогающие добиваться власти на федеральном, региональном, местном уровне.

Я бы сказал, что большинство людей в обществе вообще не относятся ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим, ни к четвертым, а представляют собой равнодушное большинство, которому, вообще-то говоря, как-то не очень все важно, но оно может склониться к одной из этих тем. То есть, в чем-то прислоняется, в чем-то может последовать и имущественно, и профессионально, и социально, и духовно. То есть, это не аморфная масса, которой на все наплевать. И ее можно увеличивать и уменьшать.

И вот в какой мере наша политическая система отражает их интересы, помогает им эти интересы выразить? Почти ни в какой. Более того, люди к этому привыкли и воспринимают это как норму, и не ждут ничего другого. Поэтому те замечательные слова, на мой взгляд, очень наивные, которые звучали сегодня здесь о политических процессах, о выборах, хотя, вообще говоря, выборы и голосование — не одно и то же... А сам политический процесс (выборы — это лишь его часть) помогает отстаивать интересы, по-моему, очень-очень незначительной части. Это все имитация, имитационные формы — имитационные формы многопартийности. У нас сложилась система в основе своей сословно-феодальная, в которой правящая группировка, называющая себя партией, не отдаст власть ни в каком случае, но надо, чтобы была имитация, и чтобы выглядело все прилично, чтобы выглядело, как многопартийность. Оно так и работает и будет работать дальше, безусловно, без каких-то изменений.

Люди новое ждут, но действительно — здесь отмечали — настроение людей меняется. Оно меняется, прежде всего, по экономическим причинам. Потому что люди живут все хуже и хуже. И, поверьте, будут жить и дальше хуже и хуже, потому что ситуация выправляться к лучшему не будет. Я имею в виду экономическую основу. Как это отразится на их поведении? Мне бы тоже очень не хотелось, чтобы это имело какие-то агрессивные выплески, чтобы люди выплескивались на улицу. Потому что я прекрасно знаю, что вслед за идейными выплеснется всякая шваль и мерзость, которая начнет просто грабить и бить всех, кто слаб и не может себя защитить. Это называется смута, а не революция. И вот, когда котел законопатят, чтобы он не нашел выхода, то в результате может быть взрыв котла, а это и есть смута. Я очень этого боюсь, очень не хочу и вижу, что наша политическая конструкция в конечном счете может привести именно к такому результату, если не будет перестраиваться.

Откуда может идти перестройка? Только сверху, только сверху, только сверху. В России по-другому не бывает: это Россия. Все.

Александр Суханов: Спасибо. Александр Васильевич.

Несколько человек одновременно: Андрей Васильевич.

Александр Суханов: Андрей Васильевич, прошу извинить. Андрей Васильевич, да.

Андрей Дахин: Ну, я оттолкнусь от...

Александр Суханов: От того, что вы работаете в Институте управления, в структуре, тесно связанной с государственным управлением. Как говорится, ваш вопрос.

Андрей Дахин: Я оттолкнусь от, скажем так, рыночного глоссария, потому что выборное поле — это часть политического рынка. И поскольку здесь уже упоминался 11 год, декабрь, то я хочу отметить, что после возникшего электорального кризиса такого локального на политическом рынке власти предприняли некие шаги по как бы обновлению этого рынка. Там часть шагов была административного характера, а часть — рыночного, как бы мы сказали. Если говорить об элементах регулирования, некоторые решения стимулировали этот рынок, чтобы он приподнялся: одномандатные округа, возвращение выборов губернаторов, облегчение механизмов регистрации партий — вот все это вы назвали, и были решения, которые в другом сегменте как бы сдерживают этот рынок: муниципальные фильтры, иностранные агенты. То есть, можно говорить о том, что, в принципе, власти понимают некоторые законы и особенности рынка и отнюдь не используют исключительно административную механику для того, чтобы регулировать рынок.

Дальше к 15 году — переходим на нижегородскую почву — этот эффект мы почувствовали действительно, как бы партийные машины начали работать более активно. И мы с вами получили странность такую, когда внутри «Единой России» было несколько центров влияния. То есть, получилось так, что рынок, который отпустил партийную активность, в нашем конкретном регионе дал странный такой перекос, когда не межпартийная конкуренция обострилась, а внутрипартийная. Плюс главными движущими механизмами оказались такие коммерческие лоббисты из нескольких секторов наиболее крупных. Что в конечном счете стало сдвигать всю ситуацию к кризисной черте. Дальше мы видим реакцию власти и выход на нынешние выборы, где, я бы сказал так, мы теперь видим усиление сегмента корпоративной демократии или вообще корпоративного подхода к формированию команды губернатора и ослабление вот этого партийно-политического сегмента.

И я здесь соглашусь с оценками, что партийный элемент активизации избирательной площадки сработал слабо. Я Кислицыной задал вопрос специально про информирование. Но информированием и мобилизацией должны заниматься основные участники — каждый за себя. И для меня показатель, что бюджетные деньги тратятся на информирование и, скажем так, активность населения. Это показатель того, что партийный сегмент не вырабатывает эту энергию, и он не отрабатывает как бы свою задачу.

Александр Суханов: Не имеет такого авторитета.

Андрей Дахин: Итак, на мой взгляд, коллизия и странность состоит в том, что корпоративная, скажем так, демократия или открытость, которая связана, прежде всего, с открытыми площадками по обсуждению программы стратегии, плюс федеральные программы по развитию вот этого рынка социальных проектов грантовые разноуровневые и так далее, которые формируют здесь, скажем так, некую корпоративную деловую культуру, начинают спорить и конфликтовать с классической моделью представительской демократии. И на следующих муниципальных выборах, если представить, что эта волна и развитие социальных проектов, коворкингов и так далее пойдет, то чем будут заниматься партии? Потому что это же они позавчера строили мостики, они красили лавочки. Сегодня это все будут делать в совершенно другом сегменте. И сегодня, на мой взгляд, мы видим первые симптомы, что партии в региональной повестке дня слабо участвовали.

Александр Суханов: Потерялись.

Андрей Дахин: Они не потерялись. Никитин как бы вошел и двигал вот эту корпоративную, ну тоже она не шибко партийная: там лейбла «Единой России» как такового не было. И этот тренд — он понятен, он нужен. Но это свидетельство для меня сейчас опустошения партийного сегмента и вообще всего этого кластера представительской демократии.

То есть, на мой взгляд, мы входим в ситуацию — два года у нас есть на то, чтобы понять, а чем будут заниматься теперь и что будут продвигать партии, если вот этот сегмент уже будет освоен, занят, и это другой сегмент социального рынка. Вот в этой связи, на мой взгляд, вопрос об изменении партийно-политического ландшафта — это реальная проблема. Она не только в нашем регионе. Я просто на нашем регионе показал, потому что мы тут все знаем из первых рук, но это общероссийская тенденция. Чем будут заниматься партии?

И, естественно, к этому примыкает вопрос: что такое партия? Это проблема. Возьмите механику финансирования партий — это очень непрозрачная система, она работает плохо, она не обеспечивает связи партий с массами. Отсюда вяжется вся внутренняя механика кадровых ротаций, когда говорят: «Партия — это аккумуляция кадров, лифты внутрипартийные»... Вот это, мне кажется, собственно говоря, вторая крупная проблема, которую нужно актуально осмыслять, и какие-то реформы партийной системы, видимо, все-таки понадобятся.

Владимир Лапырин: Андрей Васильевич, но партия — это идеология, прежде всего?

Андрей Дахин: Да, безусловно.

Владимир Лапырин: Но идеология-то...

Андрей Дахин: Нет. Дело в том, что, смотрите, если говорить об идейной позиции государства по принципиальным вопросам — она есть, она изложена в Конституции Российской Федерации. А дальше начинаются партийные идеологии...

Александр Суханов: (Уходящему Александру Пруднику) Александр Васильевич, пиджак не ваш остался?

Александр Мазин: Пиджак кому дарите — сразу говорите. (Александр Прудник возвращается и забирает пиджак.)

Андрей Дахин: А дальше начинаются уже как бы партийные уточнения. Но этим пока партии не занимаются. Действительно КПРФ — наиболее идеологичная партия. Но это часть вот этой темы уточнения статуса и миссии партии в современном...

Владимир Лапырин: Корпорации их замещать начинают?

Андрей Дахин: Применительно к нашему и вообще ко всем регионам — да. Я так понимаю, что реакция федерального центра на вот эти локальные войны политических лоббистов была такая: «Давайте усилим влияние политически нейтральных игроков». Это крупные корпорации, они входят в регионы и привносят туда свою охлаждающую вот этот лоббистский пыл такую корпоративную культуру. Но проблема партий все равно остается. То есть, пока есть некая пауза двухлетняя, ее надо решать.

Александр Суханов: Спасибо. Денис Борисович.

Владимир Лапырин: Внутренняя политика.

Александр Суханов: Это как раз и есть проблема внутренней политики.

Денис Барышников: Спасибо, Александр Овидиевич.

Александр Суханов: О чем болит голова у внутренней политики?

Денис Барышников: Ну, по большому счету, конечно, ни о чем не болит. (Смех в зале.)

Ольга Щетинина: Уже ни о чем не болит.

Денис Барышников: Да. Поскольку, на мой взгляд...

Владимир Лапырин: После выборов, понятно...

Денис Барышников: … мне кажется, мы упустили один такой важный момент. То, что — хотим мы этого или не хотим — партийные структуры, любой причем идеологической направленности — это некие живые организмы. И они по-своему действуют в определенных выборных ситуациях. И сравнивать одну выборную ситуацию с другой выборной ситуацией — в принципе, особых условий и тенденций нет, поскольку на любую выборную кампанию все-таки влияют как внутренние, так и внешние составляющие факторы.

Что мы отметили в ходе прошедшей выборной кампании — это то, что значительно, на наш взгляд, повысился уровень самосознания нижегородцев. Потому что здесь сказалась и вот эта общественная дискуссия, которая была широко проведена, и то, что, на мой взгляд, на сегодняшний день, пожалуй, впервые — раньше, мне кажется, такого не было — что документ, за который тоже проходило голосование — стратегия развития — получил некий уровень легитимности. То есть, в принципе, за него проголосовал практически каждый нижегородец. И теперь каждому нижегородцу, во-первых, есть, что спросить, и во-вторых, он участвовал в выборной ситуации — это как повернуть на себя и спросить: «А что ты сделаешь для этой стратегии?» Поэтому это, мне кажется, очень важная составляющая.

Ну, на самом деле запрос на некое переформатирование партийного поля как на региональном, так и на федеральном уровне есть. На сегодняшний день, я напомню, у нас в регионе 52 отделения различных политических партий, но, как видим, активно действуют в поле не больше пяти. Возникает вопрос: зачем нам такое большое количество формально живущих партийных организмов, которые, в принципе, особо друг от друга не отличаются? Поэтому, конечно, тут должна быть некая политическая воля — воля федеральная. И то, как эта ситуация будет развиваться, я думаю, мы в ближайшее время увидим.

Александр Суханов: Спасибо. Время час, пошел второй...

Владимир Лапырин: Ну, уложились.

Александр Суханов: Уложились. Сейчас буквально три предложения в завершение, и на этом скажем спасибо. К сожалению, больше времени у нас сегодня нет. Что я хотел бы сказать в этих трех предложениях?

Первое. Есть такая шутка, которая раньше ходила, что какую партию ни пытаемся сделать у себя в России — все получается КПСС. Вот эта шутка имеет под собой серьезные основания.

Владимир Лапырин: Если бы. Не получается.

Александр Суханов: И та политическая система, которая сегодня у нас существует — это система, которая скачет на одной ноге. Сколько бы партий у нас ни было зарегистрировано формально, основная нога одна - «Единая Россия». На одной ноге и стоять долго трудно, тем более, трудно двигаться вперед и скакать. То есть, что я хочу сказать? Политическая система у нас с одним центром, а устойчивые политические системы, по меньшей мере, должны иметь два центра. И вот до тех пор, пока у нас ни появится второго политического центра в лице крупной, серьезной политической партии и структуры, до этого момента у нас не получится ни модернизации политической системы, ни ее развития. Потому что — да, революция нужна сверху, но происходить она может только под давлением снизу.

Спасибо.

Владимир Лапырин: Дождемся, хотите сказать?

Александр Суханов: А куда же мы денемся?

Спасибо!

 


21.09.2018

Контекст

Аналитика

Действительность требует латать дыры в трубах

На решение объективно существующих проблем нижегородцев у облправительства денег нет, но на покупку нового здания для чиновников средства находятся моментально.

Все это затянулось до неприличия

Концессионные соглашения фактически узаконивают переход бюджетных средств в карманы конкретных частных лиц.

Тенденции

Мы теряем самое главное – вид города с Волги

Мимо Нижнего Новгорода будут проплывать по ночам, как в те времена, когда это был закрытый город Горький.

Школа надувания щек

Отказ от строительства объектов «Школы 800» на Бору - естественный этап реализации этого проекта.

Дискуссия

Вертикальная посадка

Силовики проверят питерское адвокатское бюро «S&K Вертикаль»?

Близкий к власти банкир Андрей Тарасов переехал в Лондон

Предправления банка Центрокредит Андрей Тарасов в конце февраля спешно покинул Россию и переехал в Лондон, куда заранее перевез семью и перевел свой капитал.

Реклама



Документы

Докладная записка председателя КРК Приокского отделения НРО СРЗП в центральный аппарат партии «Справедливая Россия – За правду»

Активист НРО СРЗП Сергей Гостев направил в руководящие органы партии обращение, разоблачающее антипартийную деятельность руководителей нижегородского отделения партии - Татьяны Гриневич и Алексея Кожухова. «Полит-НН.Ру» публикует этот документ в полном объеме, без редакторской правки.

Письмо дольщиков ЖК «Сердце Нижнего» полпреду президента в ПФО Игорю Комарову

В ответ на просьбу полпреда сообщить что изменилось в их ситуации с ноября 2018 года дольщики направили ему письмо. «Полит-НН.Ру» приводит полный текст обращения.

Лукоморье

О нужном, полезном и праздничном

Как известно, Дед Мороз уже не тот. Но без подарков к Новому году не согласны остаться даже самые требовательные.

О решетках, смерти, луне и сиянии

Как известно, конец года – время мистическое. Много чего про будущее можно выведать, ежели смотреть умеючи.

 
Редакция:
При любом использовании материалов веб-сайта ссылка на Полит-НН.ру обязательна. Все права защищены и охраняются законом. © Полит-НН.ру, 2005г.