Два мира - один результат

Никогда не срывая своих симпатий к "Союзу правых сил", давно хотел продолжить очень важный и серьезный разговор, начатый Татьяной Елькиной в статье "Ресурс на пределе". Но ждал результатов выборов в Мосгордуму. Не потому, что сомневался в прохождении объединенным правым списком довольно-таки высокого 10-процентного барьера. Просто решил, что не имеет смысла спорить об избираемости правых накануне знаковых выборов. Ведь если бы Мосизбирком насчитал правому списку меньше 10-ти процентов, то любые аргументы, пусть даже самые серьезные и самые содержательные, оказались бы пустыми словами.

Но правые прошли в Мосгордуму, став одной из трех партий в столичном парламенте. То есть в Москве получилась та же трехпартийная структура представительного органа государственной власти, что и в Чеченской Республике. Согласитесь, не похожие друг на друга Субъекты Федерации. И уровень демократичности выборов несколько разный, что бы там ни говорили международные наблюдатели. А результат голосования практически одинаков.

На мой субъективный взгляд, схожесть результатов выборов в Чечне и в Москве может служить достаточно весомым аргументом как против тех, кто объясняет эти результаты исключительно волей Кремля, так и против других спорщиков, доказывающих, что правые одинаково популярны в Хамовниках и в Натеречном районе. Вероятно, для Чеченской Республики "кремлевский" фактор имел большее значение, чем для Москвы. А принципиальных сторонников правых партий в столице все же больше, чем в неспокойной южной республике. И все же сходство результатов очевидно. Правда, это можно считать случайным совпадением, но можно и ответом на вызов времени. Товаром, удовлетворяющим объективную общественную потребность.

Чего хотят сытые

Сама потребность тоже понятна, хотя о ней и не принято говорить вслух. В последние годы в стране налицо некоторое свертывание демократии, по крайней мере, в нашем прежнем понимании этого слова и этого принципа общественного устройства. Конечно, большинству просто плевать на уровень демократии. Были бы щи густые, да печка горячая. И даже те, кому не наплевать, не судят о происходящем однозначно и категорично, а задумываются о целесообразности курса, проводимого руководством страны. Потому что густые щи и горячая печка - это действительно очень важно, и у нынешнего Президента оно получается.

Но в том-то и фокус, что и стране, хлебающей густые щи, и Президенту этой страны, правые становятся все нужнее. Открою страшную тайну, которую не знают некоторые наши центристы, даже с высшей степень допуска: чем гуще будут щи, и чем больше будет уверенность в том, что и завтра щи не станут жидкими, тем больше россиянам, сидящим на горячей печи, захочется чего-то еще. Разных мнений по ЖК-телевизору, возможности выбирать одного из двух президентов, за каждым из которых стоят густые щи, - да мало чего еще взбредет в голову человеку, которому не надо тревожно думать, где завтра стырить кочан и надыбать дровишек. Так что золотовалютный запас - он не только укрепляет позиции власти, но и рождает в неокрепшем массовом сознании мысли о свободе. А ведь правые, которые, как справедливо замечено, во многом схожи с партией власти, тем, собственно, от центристов и отличаются, что требуют чуть побольше свободы. Вот пусть будет все, как есть, а только еще плюс свобода.

Почему же они тогда не собирают больше половины голосов? Почему в разы уступают центристам? Ответ тоже прост и понятен. Люди боятся, что выберут не имеющиеся в наличии густые щи "плюс свободу", а свободу вместо густых щей. И надо признать, есть основания для таких опасений.

Центру нужен кто-то справа

Но власти-то для чего нужны эти самые правые? А для того, чтобы не приходилось постоянно отбиваться от укусов слева. Чтобы в самой неспокойной палате не только националисты голосили, но и эти, которые за политкорректность и за перенимание лучшего, что есть там и чего пока нет тут. А то, понимаете ли, при полном отсутствии правых как-то так само собой получается, что власть оказывается справа, а бывшая левая оппозиция становится чуть ли не центром, потому что еще левее появляются такие партии, которые и коммунистов объявляют агентами Запада на том основании, что призрак коммунизма забрел к нам из Европы.

В общем, когда горстка депутатов тянет воз влево, а другая горстка - вправо, вознице сподручнее выдерживать общее направление вперед. Систему сдержек и противовесов не Ельцин придумал - теперь наши центристы этому на собственном опыте научились.

Конечно, не все так думают. Но вот находятся и властители, и избиратели, которые хотят видеть правых в представительных органах. Одни кому-то звонят, другие что-то рисуют в бюллетене, и правые кандидаты проходят по спискам. Проходят, несмотря на справедливо отмечаемые внутренние трения, которые, однако, постепенно сходят на нет, что может служить примером для некоторых патриотических партий с одинаковыми названиями.

Внутренний раскол

Сказанное, однако, не означает, что нет в природе того раскола, о котором написала Татьяна Елькина. Раскола на тех, кто сотрудничает с властью, и на "адептов оранжевой революции". Есть такой раскол, по себе знаю. Только линия этого раскола проходит не между двумя креслами в президиуме правого форума, а где-то внутри, в самом человеке. Раскол в душе, если хотите, хотя лично мне ближе термин "сознание".

Хочется перемен, но не хочется потрясений. Хочется сохранить ту самую стабильность, за которую заплачено свертыванием демократии, но и свернутую демократию жалко. Если уж быть совсем честным, то очень не хочется снова заниматься политикой. Такой кайф испытываешь от того, что смотришь теперь не новости, а спортивный канал, что о том, чтобы касаться политики вне кабины для тайного голосования, и подумать жутко. Но тут же ловишь себя на мысли о том, что не будь 90-х, и не было бы того самого спортивного канала. А были бы тщательно смонтированные кадры удачных попыток наших спортсменов и планы подъема нашего флага под звуки нашего же гимна. Да и телевизоры-то были бы еще те.

Наверное, это и есть модель поведения избирателя в сытом обществе: в перерыве между трансляциями двух матчей сделать выбор между тем, что есть, и другим, которое обещает сохранить то, что есть, плюс добавить немного свободы.