Михаил Ремизов Путин все больше раскрывался как единственный субъект российского политического процесса

Я разделю итоги опроса «Левада-центра» об отношении граждан к правительству на две части. Первая: общая удовлетворенность правительством. Вторая: неспособность выделить конкретные фигуры.

Общая удовлетворенность правительством, которую фиксирует этот опрос, выглядит парадоксально. Обычно правительство у нас было козлом отпущения, и в общественном сознании фигурировало как главный виновник неудач или недостаточных успехов. Мне кажется, что заслуга в деле улучшения образа правительства в общественном мнении может принадлежать лично Виктору Зубкову. Несмотря на то, что многие экономисты весьма скептически оценивают его методы управления экономикой, Зубков как человек еще советского поколения, причем человек вполне достойный, демонстрирует обществу искреннюю заинтересованность его проблемами. Он не воспринимается как профессионал, отчужденный от нужд населения, и он озвучивает существующие проблемы в достаточно популистском и понятном народу ключе, допустим, как в случае с ростом цен, что, впрочем, не способствовало их эффективному решению правительством. Потому что неэффективна антиинфляционная программа, неэффективны меры по сдерживанию роста цен на продовольствие. Здесь можно сказать, что время упущено. Но, тем не менее, то, как он озвучивает проблемы, то, как он выступает, расставляет акценты, видимо, оставляет у людей ощущение, что этот человек искренне думает и радеет об общественном благе.

Что касается общей неосведомленности людей относительно кадрового состава правительства, отсутствия предпочтений в рамках этого состава, то это можно объяснить тем, что вопреки сложившейся международной практике, министры у нас не являются в полной мере полноценными политическими фигурами. Они являются функциональными элементами президентской политики, и если политологи, политические журналисты делают различие между позициями разных министров в разных блоках, или способны узреть уйму различий между Кудриным и Дворковичем в Администрации президента, то естественно, что в общем и целом для народа все эти люди на одно лицо, потому что собственного политического лица они не имеют. В общем-то, так будет до тех пор, пока само формирование правительства не станет публично-политическим процессом.

У нас формирование правительства не опосредовано никаким публично-политическим процессом, никаким публично-политическим механизмом. И если бы кандидатура каждого министра утверждалась в парламенте и все это происходило при высокой степени публичности, то, безусловно, люди бы много запоминали о персоналиях, болели бы за одних и против других. В этом смысле мера публично-политической ответственности каждого министра была бы выше. Но у нас не существует такого механизма формирования состава правительства. Из-за этого у людей не существует шкалы оценки министров.

На мой взгляд, привычка винить во всех своих проблемах не президента, а правительство столь же закономерна, сколь и нерациональна. Закономерна потому, что Путин фактически занимал неформальную роль монарха и, в общем и целом, всегда, по крайней мере стилистически, действовал в русле общественных ожиданий и настроений. То есть, он иногда говорил то, что может не понравиться общественному мнению или быть не созвучным ему, но он всегда соблюдал определенное чувство меры по отношению к обществу и соответствовал его ожиданиям и тому месту, которое он занимает. Уже само это соответствие сделало его тефлоновым президентом, который не терпит имиджево-репутационный урон за серийные неудачи текущей политики. И благодаря тому, что он был окружен целым цветником непопулярных и в значительной степени объективно одиозных фигур, значительная часть ответственности ложилась именно на эти фигуры.

Кроме того, я напомню, что до самого последнего периода правления президента Путина существовал устойчивый миф о том, что он на самом деле скован в своих действиях и, несмотря на то, что он, безусловно, хочет коренных преобразований, изменений социально-экономической политики, изменений политики военной, он скован во всех этих действиях из-за, с одной стороны, косной бюрократии, с другой стороны, олигархов, «семьи», скован агентами Запада и т.д. Я вас уверяю, что даже среди простых политизированных людей, симпатизирующих Путину, эта мифология пользовалась достаточно широкой распространенностью. В последний период эта мифология сошла на нет, потому что Путин все больше обнаруживался и раскрывался как единственный субъект российского политического процесса. И кстати, на мой взгляд, именно в этот период были высокие риски падения его популярности, авторитета, доверия ему в обществе.

Должен обратить внимание, что именно в этот последний период официальная пропаганда стала очень назойливой, истеричной и работать по массовому сознанию особенно интенсивно, артиллерийскими методами с помощью телевизионных пушек. Делалось это для того, чтобы блокировать угрозу возможного падения рейтинга президента из-за крушения мифа о том, что он находится в окружении неподотчетных ему саботажников. То есть, эта угроза была блокированная очень интенсивным и массированным нажимом на общественное мнение. Но я не уверен, что этот нажим что-то изменил в качественной оценке правления Путина. На мой взгляд, те люди, которые были активными сторонниками президента, стали просто равнодушными, лояльными по отношению к нему гражданами. То есть, уровень мобилизованности поддержки президента по моей сугубо субъективной оценке снизился за последние два года, и поэтому сегодня это очень и очень прохладная поддержка, которая исходит из отсутствия альтернатив. Это касается не только поддержки действующего, но и вновь избранного президента, и в целом поддержки сформировавшегося режима управления страной.