Константин Барановский В Нижегородской области радикализм не сложился

По данным столичного информационно-аналитического центра «Сова», в Нижегородском регионе насчитывается то ли 17, то ли 20, то ли 50 тысяч скинхедов. Для меня эти цифры являются полной билибердой: в нашем регионе радиказим, к счастью, не принял форму устойчивого тренда. Отдельные проявления радикализма стоит рассматривать как морально-психические проблемы отдельных людей – или искать радикализм в интернете.

Я помню случай, когда 20 темнокожих студентов Медицинской академии бегали по улицам возле своего общежития и били тех троих «белых», которые задели их расовые чувства, а милиционеры стояли и посматривали. Можно вспомнить отдельные проявления армянского радикализма из-за русских девушек легкого поведения. Знаки исламистского содержания на стенах синагоги. И напротив – арестованных нацболов, например.

Однако для меня все это, скорее, случаи проявления хулиганства. В Нижегородской области радикализм не сложился как организованное движение.

Даже с осквернением мусульманских могил в Нижнем Новгороде в текущем году нет ясности – что это было? Есть ведь даже версия о том, что все это было провокацией со стороны части мусульманской молодежи. Это преступление не раскрыто – поэтому невозможно сделать выводов.

Поэтому, когда министр внутренних дел Рашид Нургалиев выражает озабоченность ростом радикальных настроений, у меня это вызывает недоумение. Возможно, министру выгодно создавать такое впечатление для того, чтобы развязать себе руки, чтобы людей было бы легче «стричь». Чем занимается в ГУВД отделение, ответственное за противостоянию экстремисткой угрозе?

Сами понятия радикализма и экстремизма четко не прописаны в Уголовном кодексе. Положение дел таково, что эти понятия являются размытыми, и под экстремизм и радикализм можно подвести все, что угодно, что, без сомнения, очень удобно для власти, однако такая терминологическая неясность не идет на пользу гражданскому обществу.