Андрей Дахин Речь идет об ограниченном процессе

Если попытаться в общем охарактеризовать мировую практику переноса столиц, то она обычно связана с попыткой расширения ареала влияния власти, с фиксацией выверенного географического положения с точки зрения укрепления влияния власти.

Из новейшей истории сразу вспоминается перенос в Казахстане столицы из Алма-Аты в Астану – идея такого переноса состояла в том, чтобы создать новый плацдарм для влияния власти.

Применительно к российской ситуации – имеем ли мы дело с тем же самым сегодня? Думаю, что да, но только в определенной степени.

Думаю, что под идеей переноса столицы в Сибирь подразумевается, прежде всего, реальная децентрализация властных функций, перенесения их не только за пределы Садового кольца, за пределы Москвы, но и за пределы Московской области вообще в восточные регионы страны.

Подразумевается укрепление влияния власти в пустынных, но богатых ресурсами регионах страны, тем более – под боком у конкурентов в лице Китая и вообще стран дальневосточного региона. Новая разметка политической территории может подразумевать создание нового узла влияния власти.

Не исключено, что напрямую эти процессы связаны с созданием региональной корпорации федерального масштаба по примеру корпорации сочинской. Опыт Сочи был расширен и углублен для создания корпорации, которая напрямую будет управляться из федерального центра.

Ведь обширной децентрализации не будет. Речь идет об ограниченном процессе. Если вектор устремлений направлен в сторону Сибири и Дальнего Востока, то он все равно в первую очередь будет связан с ключевым фактором российской политики – с президентом Российской Федерации.

То есть, ступени управления будут таковы: президент – корпорация. Второй подцентр этой конструкции власти: президент – премьер-министр – и далее все традиционные структуры российского управления, которые будут продолжать работать именно в европейской части России.