Дмитрий Скворцов Остался в тени комплекс изменений в порядке реализации бюджетного процесса

Законодательный конвейер, в который превратилась Государственная дума Российской Федерации в течение последнего года, способствовал принятию целого ряда различных законов, которые вызвали бурные обсуждения в российском обществе. Однако при этом совершенно остался в тени целый комплекс изменений в порядке реализации бюджетного процесса в России.

Во-первых – и в главных, речь идет о переходе к новым условиям федерального финансирования. Целевые федеральные программы финансирования существовали и ранее, однако все они ограничивались доведением средств до бюджетополучателей. То есть, в рамках национального проекта «Здоровье» главным было довести средства до учреждений здравоохранения, в рамках целевой национальной программы дорожного строительства – довести средства до дорожных организаций.

При этом за конечный результат расходования средств никто не отвечал. Соответственно, и контроль за этим расходованием был чрезвычайно слабым.

За исключением, разве что, отдельных эпизодов, когда, например, президент Дмитрий Медведев практически случайно узнавал, какова цена томографов, по которой в регионах отпускают это оборудование учреждениям здравоохранения. И тогда начиналась всеобщая по всей стране проверка цен на томографы. Однако все это были единичные случаи, не составлявшие определенной системы.

На повышении качества работы получателей бюджетных средств это никак не сказывалось, это никак не сказывалось на конечном результате, который мог бы предполагаться в результате федерального финансирования.

Начиная с этого бюджетного цикла, на первый план выходит такой порядок целевого финансирования, при котором в отчетности должен быть прописан конкретный результат. Многое при этом зависит, конечно, от того, насколько тщательно будут сформированы механизмы контроля, однако главное заключается в самом принципе, при котором эффективность будут оценивать по результатам.

Второй момент: законодатели утверждают, что будут решительно переходить к такому порядку, при котором финансирование будет возможно лишь при наличии обоснованной сметы расходов. Ранее предполагалась только потолочная рамка того, сколько средств нужно на те или иные цели. А конкретная смета составлялась уже после утверждения этой потолочной рамки. И уже на этом этапе выяснялось, сколько же на самом деле денег следовало бы выделить, много их или мало, а если мало, то что именно и где нужно урезать.

При этом не было понятно, как отличить объективные трудности недооценки тех или иных процессов от банального завышения стоимости работ.

Понятно, что Государственная дума Российской Федерации проконтролировать все, что касается расходования выделяемых Федерацией средств, не сможет. И как только речь обо всех этих процессах зашла всерьез, тут же неминуемо встал вопрос о передаче контролирующих и распределяющих функций на региональные и местные уровни.

О необходимости ввести именно такие механизмы давно говорили федералисты. И несмотря на то, что большинство в Госдуме составляют люди, поддерживающие вертикаль власти и являющиеся сторонниками централизации власти и ее функций, логика потребовала чего-то совершенно противоположного. Таким образом, полнота контроля наряду с бюджетными источниками будут делегированы федеральной властью на нижестоящие уровни.

Соответственно законодательные и представительные органы региональной и местной власти будут контролировать весь этот процесс. В этом смысле у нижестоящих депутатов, которых прежде никто почти ни во что не ставил, объективно будут возрастать роль и значение. А вот готов ли к этим изменениям сам депутатский корпус и готово ли к этим изменениям общество, который этот депутатский корпус в регионах формирует, это уже другой вопрос.

В конечном итоге речь идет о том, что в недалеком будущем далеко не все будет решаться в федеральном центре, и многое, что находилось в тени более ярких и шумных политических баталий, обретет более существенный смысл.

От того, как разрешится вопрос, будет ли эта схема эффективной и результативной, зависит будущее Российского государства, по крайней мере, в его нынешней конфигурации. Удастся ли отладить такой механизм, при котором полнота принятия решений будет не только сосредотачиваться на высших эшелонах, но и будет делегирована в эшелоны более низшие.

Именно неопределенность в этих вопросах в значительной степени и подпитывала оппозиционное движение.

Вопрос стоит так: удастся ли хотя бы частично отказаться от эффективного ручного управления с уровней высших эшелонов власти и создать на более низких уровнях систему, которая была бы органична, но работала бы без вмешательства первых лиц? Разумеется - в рамках существующей компетенции и существующих функциональных прав и обязанностей региональной и местной власти.