Евгений Семенов Постимперский синдром

«Полит-НН.Ру» представляет вниманию читателей фрагменты выступлений в ходе заседания Нижегородского эксперт-клуба, прошедшего 9 октября 2013 г. и посвященного теме «Российское общество: эскалация агрессии. Причины и подходы к решению проблемы».

Евгений Семенов, политолог:

Я бы предложил посмотреть на проблему эскалации агрессивности с точки зрения кризиса идентичности. К вопросу о хронологических рамках – я ставлю такие – 15-10 лет. Может быть, с 93 года.

Что волнует наше общество? И чем мы живем уже в течение практически поколения целого? Наше общество волнует чаще всего в той или иной мере осознаваемый, но чаще один фундаментальный вопрос: «Мы кто?» или «Кто мы в этом мире?» И здесь общество сталкивается с целым каскадом крахов иллюзий, которыми оно когда-то обладало и на которые опиралось.

Первое – иллюзия сверхдержавы, которой мы когда-то были. Сегодня уже всем совершенно очевидно, что мы – не сверхдержава, и эта иллюзия потерпела страшный крах – и это не может не отражаться на процессе самоидентификации – социальной и индивидуальной.

Второе – то, что наступило после краха великой империи Советского Союза – это кризис или крах иллюзии либертарианства. С начала до середины 90-ых годов – мы расстались с авторитарным обществом, но зато мы сейчас строим абсолютно либертарианское свободное демократическое общество возможностей всех. Эта иллюзия тоже потерпела крах: к началу нулевых стало совершенно очевидно, что мы его не строим, или у нас это не получается, и в силу каких-то причин мы строим некое подобие того убого авторитарного общества, от которого мы отказались. То есть, мы не воссоздали то общество, но и не пришли к либертарианству.

Дальше – кризис иллюзии социальной справедливости. Это великий миф социальной справедливости, это та самая мечта, которая, в общем-то, и определяет те самые конструктивные и производительные силы, энергию человечества. Без этого человечество совершенно точно скажет: «Жизнь бессмысленна». Если нет даже в далеком будущем идеи, что социальная справедливость восторжествует, человеческое общество просто самонигилируется: не к чему стремиться. Не для чего существовать, не к чему стремиться – неважно, какие краски политические оно приобретает, неважно, как оно называется – КПСС, не КПСС. Идея социальной справедливости – великий миф, к которому всегда будет тянуться человечество, и базировать на этом свою жизнь.

Миф этот претерпел тоже крах. Он был сначала связан с одним воплощением – это иллюзия в имперском пространстве Советского Союза. Надежды, связанные с либертарианством и созданием государства социальной справедливости на новых основах, тоже не выдержали никакого испытания временем, потерпели кризис. И это не может не отражаться на самосознании.

Дальше – иллюзия культурного лидерства, или иллюзия культурного императива, которая была характерна для нашего общества на протяжении длительного времени. Мы говорили о величии русской культуры, причем, совершенно, наверное, справедливо, создавали вот эти взаимосвязи – начиная от «Слова о полку Игореве» и заканчивая великими взлетами культуры XIX века, и, в том числе, видели преемственность в культуре ХХ века, приводя в качестве доказательства все, что угодно – начиная от литературы, заканчивая пластическими искусствами… Связь империи, которая базируется на культурном императиве, в знаменитой строчке: «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, и даже в области балета мы – впереди планеты всей».

Вот мы больше обладаем культурным императивом. У нас нет того, что мы можем представить всему обществу и сказать: «Это – великая русская культура». Мы можем, наверное, представить что-то, думая, что по-прежнему держим планку культурного лидерства. Но мировое сообщество не видит в нас культурных лидеров. Мы закончились в этом смысле. Так как у нас разрушена иллюзия культурного доминирования, это тоже не может не отражаться на процессе самоидентификации.

Наконец, иллюзия институциональной защищенности. У нас существовали до определенного времени - плохо ли работающие, хорошо ли работающие – определенные институты, которые обеспечивали вот это социальное взаимодействие. Они рухнули, разрушены, их влияние и авторитетность больше не работают на уровень сбора общества. Какие это институты? Институт семьи – он сегодня абсолютно не так авторитетен, институт коллектива. Сегодня коллектив – это некая профессионально-досуговая среда, но не социальный институт, он больше на индивидуума влияния не оказывает или оказывает так, что индивидуум может его игнорировать.

Но и другие институты, которые пришли на смену вот этим разрушающимся институтам, не получили той абсолютной социальной влиятельности. Институт Церкви – ей были предоставлены возможности широчайшие, но институт Церкви не выдержал тоже этого испытания: он не стал авторитетным общественным институтом, который скрепляет общество. Причем, неважно, какой Церкви – неважно, какой конфессиональной принадлежности.

Еще одно очень важное обстоятельство – последствия информационно-технологической революции, которые приводят к атомизации общества.

Вот это все – комплекс разрушения иллюзий, которые пережил человек нашего общества, привел к определенной фрустрации, к определенной потере целей. Весь этот комплекс я называю «постимперский синдром».

Что мы имеем в результате? В результате мы имеем общество краха. И что мы имеем в результате общества краха, когда не на что опереться, когда нас ничто не связывает? Мы имеем в результате то, что Гоббс называет «война всех против всех».