Артем Фоменков Процесс просто не может быть быстрым

Как известно, мировая (да теперь уже и отечественная) практика знает такое понятие, как сделка с правосудием. Согласно ст. 314 УПК РФ обвиняемый вправе при наличии согласия государственного или частного обвинителя и потерпевшего заявить о согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствовать о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства по уголовным делам о преступлениях, наказание за которые, предусмотренное Уголовным кодексом Российской Федерации, не превышает 10 лет лишения свободы.

При постановлении обвинительного приговора подсудимому назначается наказание, которое не может превышать две трети максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление. Целью особого порядка судебного разбирательства является упрощение производства по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, а также о тяжких преступлениях в интересах обеспечения как можно более быстрого и эффективного осуществления правосудия.

Такое положение дел является более чем оправданным – судебная система «разгружается» от необходимости тратить время и, что весьма важно, деньги налогоплательщиков на доказательство очевидных всем фактов, а подсудимый получает возможность не только раньше начать отбывать наказание, но и получит по факту меньший срок, нежели он получил бы, участвуя в полноценном судебном процессе.

По-настоящему сделки с правосудием в нашей стране могут стать распространённым явлением прежде всего при наличии двух факторов. Во-первых, по-настоящему эффективно будет работать следствие. Иначе говоря, шансов «соскочить» со статьи у обвиняемого будет так мало, как примерно сейчас в Сингапуре. Мне даже на память пришла история с человеком, попавшим в книгу рекордов Гиннеса и опять-таки попавшим в своё время в лапы сингапурского антикоррупционного ведомства. В итоге невеликий немецкий футбольный вратарь Лютц Пфаненштиль таки отсидел своё в сингапурской тюрьме, хотя, возможно, его вина и не была столь уж очевидной. Но что поделать – так в этом маленьком островном государстве борются с коррупцией, в том числе и с договорными матчами в футболе. Полиция у нас в России, несмотря на наличие высококлассных профессионалов, правда, пока ещё далека от сингапурской.

Второй фактор – честность самого государства в лице его судебной ветви власти. То есть, подсудимый должен реально верить, что пойдя на сделку с правосудием, он действительно отсидит меньше, нежели другие, обвиняющиеся по сходным преступлениям и даже его подельники, если таковые наличествуют. Опыт, например, «болотного дела», показывает, что и тут у нас не всё так уж однозначно. Так, например, Константин Лебедев на эту саму сделку пошёл, получи в итоге 2,5 года, а вышел через 2 года и 1 месяц. Для сравнения – по тому же самому делу, но без сделки с правосудием отсидел чуть меньше 3 лет, Илья Гущин – 2,5 года, Ярослав Белоусов – чуть больше 2 лет, а Николай Кавказский был вообще амнистирован. То есть, если Лебедев и выиграл от этой сделки, то совсем не много.

А теперь вернёмся к нашим реалиям, а именно к делу Олега Сорокина, Евгения Воронина и Романа Маркеева. Сразу же отметим, что о сделки с правосудием не может идти и речи - причём не только по причине нежелания обвиняемых признать свою вину, но уже потому, что им возможно назначение наказание свыше 10 лет лишения свободы. Как следствие, никакого быстрого рассмотрения дела нет и не может быть в помине.

Суд должен работать по полной программе, изучать доводы и доказательства сторон процесса. Ввиду обвинений по нескольким статьям УК РФ, группового характера преступления, в котором обвиняются подсудимые, большого объёма материалов дела (одни только видео- и аудиофайлы вроде как исчисляются терабайтами) процесс просто обязан быть долгим. В этом контексте реплики о затягивании процесса обвиняемыми и их адвокатами выглядят скорее непониманием самой процедуры судопроизводства, нежели чем-то иным.