Александр Прудник За рамками юридической процедуры

Во время последних судебных заседаний по делу Олега Сорокина суд последовательно отвергал ходатайства защиты, а их были десятки, и напротив – принимал все ходатайства обвинения.

Встает вопрос: как такие факты могут повлиять на доверие к суду? На этот вопрос в нынешних обстоятельствах есть только один четкий ответ: не повлияют никак. Дело в том, во всех судебных процессах, фигурантами которых становятся знаковые лица, общественное мнение априори склонно видеть политическую составляющую.

Вспомним хотя бы недавнее осуждение бывшего министра Минэкономразвития РФ Алексея Улюкаева. Ему судом предъявлялись конкретные обвинения, однако большинство комментариев по этому поводу базировалось не на инкриминируемом ему преступлении, а на обсуждении того, жертвой конфликта каких элитных групп он стал и почему именно он был выбран в качестве жертвы. То есть, тема объективности и непредвзятости суда даже не принималась в расчет. И вопрос, в данном случае, не в том, насколько справедливо такое отношение к работе суда, а в том, что такой видится сейчас общественным мнением функция суда в тех случаях, когда это касается процессов, имеющих широкий общественный резонанс. Именно в таком информационном поле проходит процесс по делу Сорокина.

Следует признать, что поводы для подозрений, что реальное содержание этого суда выходит за рамки формальных юридических оснований, дают сами события, которые происходят на этом процессе. Так, на последнем заседании Сорокин пожаловался суду, что есть некий пакет требований, которые он выполнил, однако ему все равно не предоставляют свидания с младшим сыном. А в интервью газете «Московский комсомолец» Сорокин прямо говорит о содержании этой договоренности, которая состояла в том, что он сам и его старший сын слагают с себя полномочия депутатов ОЗС и за это ему предоставляют свидание с младшим сыном.

Любому непредвзятому наблюдателю очевидно, что это чисто политическое требование, поскольку речь идет о членстве в региональном законодательном органе. А если это так, то откуда берутся такие политические договоренности, если формально речь идет лишь об уголовных обвинениях?

Вот эти факты и позволяют задать вопрос о том, что на самом деле легло в основание процесса против Сорокина. Какие политические действия он мог совершить, которые пришлось предупреждать таким способом? Именно такая постановка вопроса, а не формальное содержание судебного процесса, позволяет качественно проанализировать политические процессы последних лет.