— Вера Витальевна, как вы думаете, уже наступило время женщин?

— Мне кажется, всегда будет время мужчин. Все-таки политика — дело мужское, а наша страна, да и не только наша — весь мир очень политизирован. Поэтому все в этом мире делается мужчинами: и позитивные какие-то вещи, и негативные. Что мы видим сейчас на примере Европы и особенно мусульманских стран. Все-таки желание перемен, каких-то пертурбаций — это чисто мужское. Война вообще мужское дело, а любые перемены — это маленькая война. Поэтому женщина всегда будет оставаться несколько в тени.

Самое страшное наказание

— Понятно, что нет правил без исключений — есть женщины, которые активно участвуют в большой политике, считают своим долгом высказываться, быть в курсе всего. И все-таки, мне кажется, женщина больше связана с семьей. Ну и с творчеством, конечно.

— Однако если вспомнить советские годы, то женщина вообще считалась чуть ли не человеком второго сорта. А сейчас некоторые сомневаются, кого назначать сильным полом, — столько уверенных в себе женщин появилось.

— А мне кажется, по большому счету ничего особенно не меняется.

— И проблемы женские все те же?

— Нет, что касается быта, конечно, многое изменилось. Мы ведь в свое время даже не представляли, что есть такие замечательные помощники по хозяйству, многие вещи для наших женщин стали настоящим открытием.

— Раньше женщина сама была как кухонный комбайн.

— Ну, конечно. А какая радость теперь посудомоечная машина! Для меня, например, самое страшное наказание — мыть посуду.

— Что из того времени вспоминаете как самое настоящее унижение женского достоинства?

— Помню, в середине 1980-х я снималась: у меня уже было двое детей, их надо было элементарно чем-то кормить. А время такое, что в магазинах вообще шаром покати. Возможности стоять в очередях не было, ну и приходилось с кем-то договариваться. Помню, приезжала за какой-то курицей, чтобы бульон из нее сварить... Да ужас просто! Это унижение, считаю, не женского достоинства, а вообще человеческой сущности. Потому что мне было безумно неловко — любой человек мог сказать: ты чего это без очереди лезешь? Вот это я очень хорошо запомнила — как мне было стыдно, что я иду, а все стоят…

Или вечная наша ситуация с билетами. Это сейчас все можно заказать по интернету, а тогда нужно было приезжать, заглядывать в окошко, улыбаться: «Здравствуйте, пожалуйста, помогите, вот я артистка, мне надо уехать в Ленинград на съемки...» Унижение!

— Вы тогда были мамой двух дочек, впоследствии появилась и третья. Никогда не было сомнений, рожать или не рожать?

— Нет, я считаю, что мне очень повезло с тем, что у нас все-таки была полноценная семья. И Родион (Нахапетов. — «Труд-7») хотел второго ребенка. То есть даже мыслей не было на этот счет: оба были уверены в том, что дети — это счастье. А когда второй раз вышла замуж, — муж, конечно же, захотел ребенка, и это понятно. Да, были две старшие девочки, и они ему как родные, но все равно хотелось своего. И тоже никому в голову не приходило в чем-то сомневаться.

Выйти замуж за режиссера

— Проблема одиноких матерей всегда была и будет. Успели таковой побыть?

— Практически нет... Потом, вы знаете, тут еще многое зависит от того, как расстаются мужчина и женщина. Если ты понимаешь, что у дочерей есть отец, все равно одинокой себя не чувствуешь. И это как раз мой случай. Такого прямо уж одиночества и страха за будущее детей все-таки не было, слава богу.

— Кстати, быть может, своей актерской карьерой не боялись рисковать еще и потому, что муж — режиссер?

— Да нет же, опять повторюсь, не было у меня такого: только съемки, только театр, только работа. Я не сумасшедшая актриса, и мои весы жизненные не шатаются, для меня всегда прежде всего была семья, а потом уже все остальное. А то, что муж — режиссер, — так он не выбирал истории под меня, он актрису Глаголеву приглашал в свои истории. И то только на те роли, на которые я подходила.

— Это вообще мечта советских актрис — выйти замуж... не за капитана, а за режиссера. Чувствовали зависть женщин-коллег?

— Тогда вообще как-то по-другому все было в жизни устроено. Во всяком случае мне так казалось. Может быть, по наивности, но я не то что не понимала — просто не акцентировала на этом своего внимания. Если Родион снимал картину и в ней не было для меня роли, совершенно спокойно к этому относилась, потому что знала: именно это я не сыграю, этот возраст или этот характер…

— Да о вас тут речи нет — вы же реальный земной человек. Но другие актрисы могли смотреть и косо: ну, конечно, мол, свою тащит.

— Вот это — «смотреть косо», — наверное, было. Но, опять же, если бы из фильма в фильм я играла главные роли — и у нас есть такие примеры — и проваливала бы эти роли и все бы говорили: понятно, взял, а она не тянет… Поэтому не думаю, что вот так про меня актрисы говорили. А может, и говорили. Не так уж и важно на самом деле. У меня один девиз: на всех не угодишь.

— Но о такой участи все говорили: и Белохвостикова, и Касаткина...

— Вот вы сами назвали эти пары — я не говорила. Но, во-первых, это очень талантливые актрисы.

— Может, мы бы и не узнали, насколько они талантливы, если бы не их мужья.

— Ну, безусловно. Но мужья дали возможность нам узнать их. Другое дело, что практически всегда актрисы снимались у своих мужей в главных ролях, вокруг них крутился сюжет, они являлись главными героинями. У меня такого не было, ни одной такой картины. Если возьмете «Не стреляйте в белых лебедей» — там в главной роли Нина Русланова, а я играла учительницу. Причем у Бориса Васильева в романе мне этот персонаж дико не нравился. Когда Родион предложил мне эту роль, я говорила: да нет, это не мое, я не буду это играть. То есть еще и сопротивлялась. И в других фильмах Нахапетова у меня небольшие роли. А, скажем, в фильме «Выйти замуж за капитана» режиссера Мельникова — главная.

Мужчины играют свою роль

— Не только в кино, конечно, но женщины часто решают свои проблемы, извините, через постель.

— Наверное, да. Потому что смотришь на какую-то успешную женщину: У нее, допустим, своя фирма, все замечательно, она такая успешная. А потом оказывается, что у нее муж ли, друг ли… Вот почему-то обязательно находится какое-то плечо, которое все равно поддерживает. Честно говоря, я не очень много знаю примеров, когда женщина добилась успеха сама — ей нужен какой-то толчок, какая-то опора, которая позволит сделать первый шаг. То есть мне кажется, что все равно в судьбе многих женщин, которые крепко стоят на ногах, сыграли свою роль мужчины. Мне почему-то так кажется.

— Ну, а если все-таки про кино? Получение ролей с помощью женских чар было распространенным явлением?

— Вы знаете, я, слава богу, с этим вообще не сталкивалась. Да, об этом говорят, пишут, некоторые пожилые актрисы объясняют, что мало снимались именно из-за того, что в свое время не пошли на сделку с совестью… Мне тут, честно говоря, добавить нечего. Я, наверное, просто не знаю. Меня Бог миловал.

— Если вас послушать, женщины сплошь слабые существа. Но сейчас вспомнил еще один ваш фильм — «Женщин обижать не рекомендуется». Там слабая женщина по воле обстоятельств становится сильной.

— Да она слабой-то особо не была. Все-таки, пусть банально скажу, среди учителей, врачей слабых не бывает. Управлять 30 десятиклассниками и даже пятиклассниками, управлять этими неуправляемыми людьми — большой труд, и он обязывает тебя быть сильным, ты не должен показать свою слабость. И что мне нравится в той моей героине — у нее в характере эта сила уже была заложена, то есть я понимала, что играю именно сильную женщину, которая в какой-то момент может себе позволить быть слабой, но только при сильном мужчине.

— Можете привести пример по-настоящему сильной женщины?

— У меня была родная тетя (к сожалению, ее не стало не так давно, она дожила до 92 лет), сестра моего отца. Вот это характер! Очень властная была, это читалось даже в ее облике. Кто приходил к тете Гале в гости, тут же попадал под ее опеку. То есть человек сразу тобой начинал руководить. Всех строила (и отца моего), и все беспрекословно ее слушались.

— А вам хотелось быть на нее похожей?

— Да нет, не думаю, что я могла быть такой, я совсем другая.

— Но вы считаете себя сильной женщиной?

— Вы знаете, что касается работы... Особенно если это связано с режиссурой, с тем, что нужно организовать людей, то, наверное, да. Если получается. Потому что если что-то не выходит, если что-то идет не так и ты не можешь найти правильное решение или тебя кто-то подвел и все рухнуло — я могу быть разбитой и раздавленной. Могу быть. А сильный человек себе этого не позволяет.

Большой мир кино

— Режиссер — вообще-то мужская профессия. Женщины-режиссеры, конечно, есть, но это женщины особого склада. И вас представить таковой сложно, уж слишком вы женственная.

— Да? Это комплимент. Спасибо. Вы знаете, на съемочной площадке я бываю жесткой, бываю нетерпимой, могу металла в голос подпустить, и очень даже часто. Не люблю, когда меня не понимают. Если начинаю объяснять и опять не понимают — меня это сильно раздражает, я бываю несдержанной. Правда, потом очень корю себя за это и могу попросить прощения.

— А этот мужской режиссерский мир, он принял вас в качестве равной?

— Нет. И не потому, что мужской он или не мужской, просто мне кажется, что не очень меня там жалуют. Актерская братия фильм «Одна война» оценила. Встречаешь людей, очень симпатичных и небезразличных, — и то, что они говорят про картину, меня очень греет. А из режиссеров, наверное, мало кто ее видел. Режиссеры почему-то не любят смотреть друг друга. Раньше каждая премьера в Доме кино становилась событием, ее обсуждали — в киносообществе в первую очередь.

— Но разве можно сказать, что сообщество вас не оценило? С картиной проехались не по одному десятку фестивалей, взяли не один десяток наград. Значит, все-таки признали?

— Ну вот не признали и признали одновременно. Нет, правда, это так. Скажем, что касается «Ники» и «Орла», мы даже не были в номинации. Притом что у нас больше 30 наград и очень много Гран-при фестивальных. Помню, перед «Никой» собирались академики. Встречаю довольно известного человека, режиссера, и он меня спрашивает: «Ну что, чего-нибудь делаешь?» Я так немножко опешила: «Да вот картину сняла». А мы уже год везде с ней ездим: Монте-Карло, Каир: такие серьезные фестивали. И вдруг: «Ну, чего-нибудь снимаешь?»

— Но вы будете пробивать эту стену лбом?

— Да, конечно, я с удовольствием занимаюсь режиссурой. Но не для того, чтобы кому-то что-то доказать и чтобы меня приняли в это общество, — нет, конечно. Просто режиссура меня очень увлекает, и я хочу этим заниматься. Мне интересно собирать команду, которая со мной заодно, которая меня понимает. Оператор, художник-постановщик, композитор — это уже люди, которым я доверяю, мы делаем одно дело, для меня очень важное.

— «Одна война» вышла в 2009-м. Три года прошло — что дальше?

— Да, большой срок. И хочется работать. Если бы был сценарий такого уровня, как «Одна война», я бы более активно начала этим заниматься. Но мы немножко зависли с картиной «Месяц в деревне» по Тургеневу. Год назад уже настроились снимать, но на свою голову пригласили Ральфа Файнса, он согласился, так что теперь подстраиваемся под его сроки. Можно сказать, к сожалению, а можно — и к счастью.

— Но это история, которая обязательно осуществится?

— Ой, боюсь сглазить. Вы знаете, многие говорят: зачем сейчас классика? И если ее не пересказывают на новый лад, то она вроде как никому и не нужна. А мы хотим снять именно классическую историю, как она была написана Тургеневым. Вы знаете, я смотрела фильм «Артист», и меня это просто поразило. Картина идет на «Оскар», 10 номинаций, а в зале от силы 20 человек. Об этом я и говорю.

Хорошая мама

— И все-таки это не должно вас сильно огорчать — сами же сказали, что семья прежде всего, остальное потом. Похвалитесь лучше, какая вы мама.

— Мама я хорошая. (Смеется.) Но, опять же, дети такие, что они сами уже мамы. И тут история повторяется абсолютно. Как моя мама мне что-то говорила и мне казалось, что это совсем не так и надо делать по-своему все, так происходит и с моими дочерьми. Мудрость — она же с годами приходит, и ты понимаешь, что родители желают тебе только добра. Но мне все-таки кажется, я хорошая мама, потому что у нас дружеские отношения, каких-то больших конфликтов даже не припомню.

— А то, что дочки выросли, это вздох облегчения или разочарования?

— А пока нет ни того ни другого — у нас плавно так все проходит. Насте, младшей, сейчас 18, и она только-только выросла. А с другой стороны, есть пятилетняя внучка Полина, четырехлетний внук Кирилл, и уже как-то на них переключаешься, То есть не было такого, чтобы р-раз — дети выросли — и пустота.

— «Дети выросли» — для многих женщин это означает начало второй молодости. Наступает момент, когда наконец можно посвящать все время себе, любимой.

— А я и так посвящаю. (Смеется.) Меня всегда на все хватало: и работать, и собой заниматься, и детьми. Как-то все было органично у нас в семье. С двумя старшими мне очень помогала моя мама, я имела возможность ездить на съемки, ходить в театры. Как-то все было очень легко — благодаря моей маме. Боюсь, про меня так дочки сказать не могут, я не такая бабушка. Но сейчас у маленьких есть няни, все уже проще, конечно.

— Так какой же возраст для вас был или есть самый счастливый?

— Мой любимый возраст — это все-таки 25–35. Очень много было работы, какое-то удовлетворение творческое. Все казалось впереди.

— А сейчас?

— А сейчас все совсем другое. Чем старше ты становишься, тем больше понимаешь, мудрость какая-то приходит, понимание жизни. К сожалению, пожилые люди — не себя, конечно, имею в виду — все больше живут воспоминаниями, а будущего у них как-то… почти нет. Я, может, обижаю сейчас людей пожилых, но такое глобальное одиночество вокруг. И когда сталкиваюсь с людьми в возрасте, как-то грустно становится, что так устроен наш мир. Вот что самое страшное в старости — одиночество.

— Но вы-то тут при чем? Состоявшаяся, успешная, красивая, самостоятельная женщина. Неужели чувствуете, что все самое хорошее уже позади?

— Мне мой возраст тоже не слишком нравится: Да нет, все хорошо, все просто замечательно. Куча творческих планов, есть чудесная семья, замечательные дети, которые очень нежно ко мне относятся, любящий муж. Так что все у нас хо-ро-шо!

Наше досье

Вера Глаголева родилась в Москве в 1956 году. Впервые снялась в кино сразу после школы и в дальнейшем так и не получила актерского образования. На своей дебютной картине встретила первого мужа — им стал режиссер Родион Нахапетов. Сыграла в фильмах «Не стреляйте в белых лебедей», «Торпедоносцы», «Выйти замуж за капитана», «Женщин обижать не рекомендуется», «Обручальное кольцо», «Сайд-степ», «Женщина желает знать», «Остров без любви» и многих других.

Как режиссер поставила четыре картины, в том числе фильм «Одна война», который получил массу наград на различных фестивалях.

Замужем, имеет трех дочерей и двух внуков.

Оригинал материала опубликован на сайте газеты «Труд-7».