Алла Фельт В мир кукол и обратно

Понятие «кукла» далеко не исчерпывается понятием «игрушка», а даже, наоборот, выходит далеко за пределы этого понятия. Кукла - это понятие, напрямую соотносимое с культурой и цивилизацией, с реальностью и ирреальностью, это понятие, одинаково принадлежащее искусству и психологии…

Во многих культурах куклы изначально были лишены взгляда: им намеренно не делали глаз или рисовали закрытые глаза, чтобы избежать «оживления», «очеловечивания» куклы, появления у нее характера и души. И все же даже в таком виде кукла уже была антропоморфна и предназначалась для символической замены живого человека в игре или в ритуале. Пока у куклы нет глаз, взгляда, у нее нет четкого выражения лица, а значит, нет и конкретных человеческих чувств качеств – насмешливости, лицемерия, смиренности, простодушия, злости, радости…

В настоящее время «спящих» кукол практически не делают. Во всяком случае, не для массовых продаж. Современные куклы зачастую агрессивны и для детских игр, как уверяют психологи, не безопасны.

На куклах усваиваются модели будущего взрослого поведения, а многие куклы отнюдь не являются подходящим объектом для выстраивания идиллической семейной модели отношений. Но тут, скорее, следует упрекнуть взрослых, если они навязывают детям только один вариант взаимоотношений с куклой. Вернее, предлагают на все детства один и тот же кукольный образ в многочисленных вариациях.

Конечно, в гламурной Барби девочка не найдет почвы для потенциального поддержания своих материнских инстинктов, но есть и натуралистично младенческие экземпляры, к которым склонны девочки, имеющих младших сестер и братьев и отыгрывающие на них формы поведения собственной матери с младшим ребенком. Нет смысла говорить, что куклы готические, эстетически выдержанные в концепции «загробного мира» - демонические, вампирические, продающиеся в коробках в виде гроба - также не подходящий материал для детских игр и вообще не на эту категорию потребителей ориентированы.

Но было бы неправильно отвергать и современную куклу, как она предлагается ребенку – яркая, напористая, задиристая. Потому что такая кукла тоже имеет право на существование. Было бы странно в современном мире, где компьютерные игры и 3D- анимация давно стали неотъемлемой частью детства, предлагать детям только безобидных кукол в духе советской эпохи. Ложь и фальшь взрослых дети всегда чувствуют и отторгают. Наивно было бы надеяться, что, навязав ребенку «нравственную» куклу, можно навязать ему мировоззрение, противоположное тому, что он видит каждый день вокруг себя и, прежде всего, в жизни своих родителей.

В настоящее время появилось довольно много авторских кукол, которые, как и картины художников, отражают подчас довольно недетские взгляды и интересы своих создателей. То, что может быть интересно как коллекционное произведение, подчас даже – произведение искусства, не должно смешиваться с понятием игрушки на том основании, что «это же кукла».

Конечно, кукла как игрушка, тоже необходима. И эта функция куклу нисколько не принижает, а даже, наоборот, возносит туда, куда подчас не дано пробиться даже человеку. Кукла выступает в качестве психологического адаптанта действительности: она для ребенка является «живым» собеседником и трансляцией сущности и положения самого ребенка в семье на некий посторонний предмет: с куклой ребенок обычно делает то, что делают с ним самим. Если его подолгу и насильно кормят, он обязательно начнет навязчиво выкармливать свою куклу, если его часто переодевают – он захочет менять одежду своей кукле, если его избивают и ставят в угол – он начнет бить и наказывать куклу.

Впрочем, кукла может быть использована не только для сливания негативных эмоций. Одинокого ребенка, по разным причинам оказавшегося почти лишенным внимания и общества, может спасти любимая кукла, в которой он найдет черты недостающего ему человека.

С одной стороны, кукла является инструментов вхождения в некую условную реальность, в «ненастоящее действие», в игру. С другой стороны, именно в игре – детской, или выше – театральной, уже в искусстве – реальность может отобразиться сильнее и откровеннее, чем в обыденной жизни. То, что не смеют сказать в лицо друг другу, можно сказать со сцены в кукольном спектакле, можно предельно ясно обозначить в игре. Здесь входы одновременно являются выходами и наоборот. Куклы дают возможность двигаться в пространстве психологическом, игровом, этическом, художественном и реальном.

Рассуждая об антропоморфизме куклы, странно было бы не коснуться и обратной стороны этой медали – того, что современный человек все чаще предпочитает вести себя как кукла. Но если кукла очеловечивается, то человек – наоборот, теряет человеческие качества и свойства, из его проявлений уходят эмоции, чувства, жизнь. Человек все чаще ведет себя как автомат, как кукла. Многие мечтают жить в кукольном доме, иметь кукольную внешность. Они живут бездушно, не слыша и не видя, что происходит вокруг, и улыбаются своей, словно навек нарисованной, кукольной улыбкой. Или не улыбаются, но все равно – не обращают внимания, не чувствуют, не сочувствуют.

Проблема не новая, но в наше время особенно усугубившаяся. И если раньше в искусстве преобладали сюжеты, связанные с одухотворением неживой материи, с оживлением «кукол» силой творчества и любви, то теперь тенденция противоположная: мы и в искусстве все чаще сталкиваемся с изображением живых «кукол», в которых внешнее является доминирующей составляющей.

Так человек, когда-то взявший в руки куклу, чтобы уйти от одиночества и найти в неживом предмете живую душу, однажды принимает решение отказаться от проявлений живого в себе и превращается в куклу. Круг мистически замыкается. Финал мог бы быть совершенно пессимистическим, если бы не растущий интерес к авторской кукле, не появление новых кукольных мастерских и ценителей этих новых кукол (об этом явлении мы уже вскользь упоминали). Создатели этих кукол как раз демонстрируют тягу к творчеству и искусству, интерес к жизни и отображение ее в своих оригинальных творениях, в которые они вкладывают свою душу - и таким образом возвращают в круг живых всех причастных к их искусству и с интересом откликающихся на него.

Автор благодарит организаторов и участников прошедшей в Нижнем Новгороде 7 декабря научно-практической конференции «Страна кукол», чьи доклады и высказывания послужили поводом для написания этой статьи.