Нестор Толкин О последней надежде

Как известно, пророчества в последние времена – не ахти. Мрачные какие-то и безысходные, с туманными намеками и загадочными вывертами. Ну, типа там «пойдешь туда – и уйдешь не знай куда», «все будет – и ничего не будет», «Народ перестанет истошно выкрикивать патриотичное и поклоняться Президенту, а начнет кричать непотребное и поклонится Ваалу», «небо расколется на куски и из образовавшейся воронки выпадет звезда-полынь»...

Но беспокоится-то все равно не о чем, потому как, говорят, у Губернатора и Головы Сорочинского-Ярмаркина – контракты, подписанные кровью, а у кого они есть – на тех чума и моровая язва не распространяются, ибо это была бы слишком дешевая расплата.

А все же тучи сгущаются – и иным от этого не по себе – сердце заходится, мигрени не прекращаются и живот пучит. Хочется сделать срочно что-нибудь – ну там страховку какую оформить, или невидимую защиту от высших сил, или что еще проверенное и надежное. К Гадалке поток не иссякает – многим не терпится узнать, нельзя ли как так сделать, чтобы всем было плохо, а самого как-нибудь всеобщая участь миновала. Гадалка в кофий смотрится, седыми космами трясет и вещает протяжено: «Можно, все можно. Тока у тебя, голубчик, все равно не выйдет»… Нагнетает чертова ведьма. После визитов к ней как будто бы даже еще чернее небо кажется и кошки на душе – то скребут, то орут, то писают…

«Надо-надо какой-то рецепт от безысходности, какую-нибудь национальную идею, наконец, выдумать», - говорят все вокруг. Да только что-то никак не придумывается идея, не взлетают голуби, не выходит каменный цветок. Да и думать-то уже все отвыкли: вроде не надо было сколько времени, вроде все партия за всех думала. А теперь оказывается, что у ней не рефлексия была, а рефлексы какие-то условные от эпизодической дрессировки с кусочками сахара и хрустящими кубиками «Чаппи»...

- Ничего, - подбадривают друг друга единороги. – Губернатор и Голова отведут от нас напасти, они умеют. Придем в слезах, кинемся им в ноги, будем целовать ботинки их модные… А чего? Вещь добротная, дорогая, качественная, в чистоте и порядке содержится – из уважения и приложиться не грех…

- Ну, Голова уметь умеет, да только от себя отводить, а не вообще, - сомневаются некоторые. – Будет нехорошо – умчится в дальние края, где небо синей и вода сырее, тепло круглый год и яблоки… А мы тут - выпутывайся, как знаем…

- Губернатор Батюшка не уедет, - отвечают им. – Позаботится и не оставит нас, сирот, на погибель…

- А ежели контракт у него вдруг закончится?

Но тут уж единороги только шикают, и недовольные глаза прячут. Потому как – крамола же – эдакое думать и говорить о Батюшке. Ибо – всем известно, что совершен, как Отец наш небесный – уж сколько раз и Народу об этом намекали, а уж всякий единорог на зубок должен знать и твердо стоять в вере. Но нестойкие есть – и чем темней становится, тем меньше они видят сияние, исходящее от Батюшки Губернатора, тем больше мятутся и нервничают. Посмотрят-посмотрят на них, да и извергнут вон. Там будет плач и скрежет зубовный…