Нестор Толкин О глубоком трепете и некоторых издержках

Как известно, Губернатор Хлеб Трофеевич, когда только объявился в здешних краях, вызвал множество надежд и насмешек: думали, что это такой очкастый зануда, который за счет своей кропотливой въедливости раздобудет кучу деньжищ, и уж всегда найдется, кому их тратить. Однако мало-помалу имя Хлеба Трофеевича стало вызывать глубокий трепет. Вроде крутится Губернатор, вертится, все по высоким кабинетам похаживает, деньги выуживает, с небес на грешную землю почти не ступает. А тем временем местные шишки быстренько в штабеля укладываются, в вязанки увязываются, в погреба темные на долгое хранение упрятываются.

Ну, Народу, понятно, нравится. Когда сажают вокруг да вешают, благодать так и носится в воздухе. У Народа с древних времен любимое развлечение – публичные порки и аутодафе. Тут тебе и зрелище, и духовная пища, и повод для легенд и сплетен.

А вот единорогам день ото дня все больше не по себе. Роман Антоныч борется с искушением применить искусное заклятие, вызывающее что-то вроде локального атомного взрыва, потому как и сам может погибнуть, и гримуар из человеческой кожи уничтожить, и страшно жаль всех демонических сущностей, с таким старанием выпестованных в подземельях… Братец Каин с лица стал совсем зеленым и опасается, что его погонят метлой еще до истечения срока. Предводитель, напротив, надеется, что его вышвырнут лишь через два года. Братец Вайнер грустит, что на него – такого мягкого, креативного и патриотического – копают от забора до обеда и от обеда до рассвета. Больше не Мэр поскользнулся, упал, потерял сознание и уверен, что вышло все не случайно – при таком-то все наперед просчитывающем Губернаторе…

Собрались как-то раз особо измученные мрачными ожиданиями и отправились к Прорицательнице – вдруг она напророчит, что скоро все кончится, и надо только чуть-чуть дотерпеть. Ведь был же знак свыше на инаугурации Хлеба Трофеевича, что как-то он тут как будто и ненадолго… 

- Он такой техногенный и эффективный, что его бы лучше в какую-нибудь прозрачную витрину выставить и показывать в Кунсткамере. Типа вот какие имеются безупречные экспонаты совершенных политиков нового образца. А иначе у нас тут вся фавна единорогов вымрет в рекордно короткие сроки. Уже сейчас – хоть в Красную книгу заноси, - нервно говорит один.  

- Ну, или пусть Хлеба Трофеевича отправят в ООН – и ему почетно, и нам спокойно, - примирительно подхватывает другой. 

- Или пусть его сделают федеральным Министром или даже Премьером, - закатывает глаза и молитвенно складывает руки третий.

Прорицательница послушала, покивала, достала сальную колоду. Потом поплевала на пальцы, извлекла одну карту и осмотрела ее уважительно. 

- Ну, - говорит, - пока Президент жив и при делах – ничего вашему Хлебу не сделается. Посмотреть ли, что будет после?

Пот прошиб единорогов, колени их подогнулись, рты с усилием заловили воздух.

- Какое после? Не будет никакого после, – хрипло говорит один.

- Президент будет править вечно, пока все мы не попадем в рай, - благоговейно напоминает другой.

- Кто верует, будто Президент – человек, тех не принимают в партию, - экзальтированно вещает третий.

Прорицательница пожала плечами и убрала колоду. Потянулись единороги к выходу.

- Неужели никто не ответит за весь этот геноцид? – оглянулся один.

- Неужели не будет нам избавления? – простонал другой.

- Неужели не осталось уж ничего святого? – пролепетал третий.

- О, тут беспокоится не о чем, - успокоила Прорицательница. – Ответят. Это же единое поле Вселенной, и все со всем связано. Расплата всегда неизбежна. Надо только немножечко подождать – не дольше, чем до седьмого колена. Спешить незачем. Ведь впереди – вечность.