Нестор Толкин О чистом восторге и вечной гармонии

Как известно, единороги – существа изящные, романтические, экстравагантные и весьма чувствительные. Иной раз так расчувствуются, что хоть святых вон выноси. Особенно же неудержимый восторг охватывает их от вида и слов Президента. Вплоть до обмороков, пены, судорог и конвульсий. Так глубоко погружаются в созерцание Высочайшего и Сладчайшего, что кажется, будто без помощи карательной психиатрии обратно их уже не вернуть… Посему, когда явил себя Президент со свежим Посланием, исполнились единороги священного трепета, а после закукарекали, заблеяли, загоготали восторженно на все голоса, ибо великие откровения и прозрения снизошли на них. Опять.

Пока Президент высочайше посылал всех и каждого, пали единороги на колени с горящими сердцами в груди, дабы благодать, изливающаяся с вершин Вертикали, снизошла на их склоненные в покорности и обожании головы. И с головами явно что-то случилось. Опять.

- Лично я, пока слушал Послание, плакал от умиления, - признался Предводитель.

- А я – засмеялась от счастья, - сказала Свинка.

- А у меня – камень из почек вышел, - сообщил братец Каин и даже порозовел чуточку.

Голова же Пан-или-Пропал остался смертельно бледным и вежливо промолчал, однако доподлинно известно, что все время оглашения он теребил в кармане матушкино благословение.

Самые же яркие метаморфозы пережил техногенный Губернатор Хлеб Трофеевич. Ибо ликованию его не было предела.

«Мы находимся на пороге исторической катастрофы… в смысле, этой – как ее там?.. реформы! – радостно возвестил он. – Вообще, я всегда мечтал об изменении Конституции! Потому как надо ее того… ну, совершенствовать!» И тут же, не сходя с места, заинтересовался школьным питанием.

Вот только Народ как-то этого всего толком не оценил. Ну, потому как он косный, инертный, скотский и вообще бессовестный. И к тому же еще туповат. Посему ему сложно осмыслить Послание. Да что – Послание! Ему маршрутки отменили для его же удобства, а он не понимает и жалуется…

Народ прозябает в невежестве и чудится ему, будто это совсем не прикольно, ежели детей едой в школах травят, а Губернатор по этому поводу помалкивает, пока сам Президент не спустит ему толстый намек с высокой Вертикали. И помнит зачем-то Народ, что есть еще дети, которых травили газом, да только в процессе поисков так и не обнаружилось, кто это сделал, а Хлеб-то Трофеевич по этому поводу опять же прекрасно помалкивает…

Да что еще ждать от примитивно мыслящих? Разве объяснишь такому Народу, что Президент как раз и определяет, о чем Губернатору следует думать? Ежели сказано – о школьном питании, стало быть – о нем, а не об атаках газовых.

Иной поспорит, что, мол, мог бы и сам о чем-нибудь покумекать – без инструкции свыше. Но, во-первых, самому обо всем думать – и голова разболится, и времени все равно не хватит. А во-вторых, по собственному почину Хлеб Трофеевич ведь о заборах думает!

К счастью, единороги столь совершенны, что мнение Народа ни на что особенно не влияет. Посему Народ вязнет и захлебывается в зловонном болоте тьмы и невежества, а единороги пребывают в горнем мире вечной гармонии и процветания. Как говорится, каждому – свое, и каждый имеет то, что заслуживает.